БДТ имени Товстоногова отметил 90-летний юбилей. С этим театром ассоциируются фамилии многих блестящих артистов, в том числе и Светланы Крючковой, которая создала на питерской сцене целую галерею разнохарактерных персонажей. Товстоногов называл Крючкову актрисой без амплуа, поскольку она никогда не боялась экспериментов: играла наивных девушек и чопорных леди, властных женщин и мудрых старух… Она не боялась показаться толстой или некрасивой, и всегда была разной. Ее героиня из фильма «Родня» объяснила советским зрительницам, что одинокой быть неприлично, а школьница из «Большой перемены» считала, что если любишь – не стыдно сделать первый шаг. В интервью «Новым Известиям» Светлана КРЮЧКОВА рассказала о том, за что ее не любят критики, о закулисных интригах и зрительской тоске по хорошим спектаклям.

 – Светлана Николаевна, при Товстоногове вы играли едва ли не в каждом его спектакле, а теперь очень редко выходите на сцену…

 – Я вам больше скажу. Как только Товстоногова не стало, я больше не получила ни одной театральные премии.

 – Почему?

 – Эти премии идут через секцию петербургских критиков. И для них Товстоногов был авторитет. Они знали, что у него не бывает привязанностей в оценке профессии. Он ставил спектакли, отстраняясь от своей симпатии или антипатии к артисту. И если он говорил, что актриса сыграла хорошо, это означало, что действительно роль удалась. Критики прислушивались и давали премии. А теперь они руководствуются собственным вкусом. Я говорю об этом открыто: критика в Петербурге очень злобная. Она состоит в основном из одиноких женщин, которые тебя целенаправленно ненавидят.

 – За что?

 – За все – за то, что я женщина. За то, что я замужем. За то, что выпустила свой курс. За то, что я ДРУГАЯ. В 1997 году я сыграла заглавную роль в спектакле «Мамаша Кураж», и эту работу (в номинации «Лучшая женская роль». – «НИ») БДТ представил на премию «Золотой софит» – главную театральную премию Петербурга. Конечно, мне не нужны награды. Но меня удивило то, что за этим последовало. Критикессы встали стеной и заявили: «Нет, Крючкова эту премию не получит». Когда Кирилл Лавров спросил: «Почему?» – они не смогли ответить. И он дошел до того, что кулаком стучал по столу и кричал. Но они все равно не прислушались, хотя я спокойно к этому отношусь. У меня есть видеозаписи, поэтому вся их критика разбивается об эту пленку. Я сохраняю все материалы. Сохраняю рецензии, подписанные одной и той же фамилией, где сказано, что Лебедев – «ужасающий артист», что Крючкова и Басилашвили – всего лишь знаки, и до артистов им далеко, а вот гениальные артисты – это Морозов с Перцевой. А через несколько лет та же критикесса пишет, что я выдающаяся и мои высоты недостижимы.

 – В чем же логика?

 – А в том, что женщины меня никогда не любили. Я могу весить 100 килограммов, и все равно на меня будут смотреть мужчины. Мужчин во мне привлекает что-то другое, понимаете? А не «перешитое» лицо и стандартная фигура… И награды меня не волнуют: мне не надо ни с кем соревноваться, я всегда занимала отдельную нишу.

 – Сегодня в БДТ вы играете только Вассу Железнову…

 – Я считаю, что лучше играть редко, но хорошо. Может быть, я неправильно научена, но все свои силы отдаю роли, поэтому накануне спектакля я себя не загружаю и на следующий день – тоже. В день спектакля не надо со мной разговаривать. Я должна накопить энергетику, чтобы выйти – отдать ее залу. Сегодня ведь собрать внимание публики очень тяжело, если ты не веселишь ее похабными шутками и не обнажаешь какие-то места, которые в моем возрасте вообще-то и не надо обнажать. Раньше приходил зритель более наивный, более доверчивый. А теперь приходится вкладывать очень много сил, чтобы зритель с первых минут «подключился» к происходящему на сцене.В образе Вассы я появляюсь в самом начале спектакля. На мне плащ с капюшоном, так что лица почти не видно. По задумке режиссера, зритель должен понять, что весь дальнейший спектакль – это воспоминания Вассы: жизнь, увиденная в грезах. За первые пять минут я должна подвести публику к главной теме спектакля: «Не удались сыновья – внуками жить буду. Вы меня только любите немножко. Много не прошу, немножко хоть. Человек ведь я!» А дальше сдираю с себя этот плащ как живую кожу. И за эти пять минут я устаю больше, чем за весь спектакль. Потому что должна подготовить зал к нашим правилам игры. Зрители перестают оглядываться по сторонам и разговаривать. Я стараюсь подключить их сразу. Это товстоноговская традиция. Так делали все корифеи БДТ: и Лебедев, и Борисов, и Стржельчик… Каждый спектакль – как в последний раз.