Он стал известен по сериалам, в которых играл героев-любовников. Но сам актер не считает, что создан для подобного амплуа, и счастлив, что ему предложили роль легендарного авиаконструктора Сергея Павловича Королева.

Сегодня Сергей Астахов — известный актер, но восемь лет назад, когда он приехал в Москву из родного Воронежа, ему приходилось спать на полу в театральной гримерке и «бомбить» по ночам на автомобиле, чтобы заработать на жизнь. Теперь эти трудности в прошлом: Сергея приглашают работать лучшие режиссеры и продюсеры.

Недавно в прокат вышел фильм «Королев» о гениальном советском авиаконструкторе, главную роль в котором сыграл Астахов. Играть историческую личность всегда не очень просто, но Сергей подошел к роли философски. «Королев, как и Гамлет, у каждого свой», — заметил он и рассказал, как готовился к работе: читал биографическую литературу, изучал документальные съемки. Эта роль имеет все шансы стать визитной карточкой актера. Ведь это, по его мнению, самая высокая профессиональная планка, которую ему приходилось преодолевать.

– На роль Королева пробовались многие известные актеры. Как вы думаете, почему она досталась именно вам?
– Я совсем не ожидал, что меня пригласят сниматься в этом фильме. Я ехал по Мосфильмовской улице, когда раздался телефонный звонок: «Здравствуйте, это Юрий Кара. Вы бы не могли на «Мосфильм» подъехать?» «Через десять минут буду!» –– ответил я. Меня встретил ассистент. Спрашиваю: «Что снимаете?» –– «Про Сергея Королева». У меня сразу мысль: историческое кино, ничего серьезного мне там не светит. А вслух интересуюсь: «Меня-то на кого пробуете?» «На Королева и пробуем!» Я аж расхохотался: мол, хорошая шутка, и с таким смеющимся лицом и вошел. Это, видимо, сыграло определенную роль, потому что режиссер видел Королева жизнерадостным, солнечным –– современники вспоминали его именно таким.

– Что вы испытали, осознав масштаб предложенной роли?
– С одной стороны, мне не верилось, что все получится. Ведь я привык рыть землю носом даже по мелочам, а тут все складывалось как-то само собой. С другой стороны, я ловил себя на мысли, что заслужил эту роль, ведь все, что я делал раньше, делал честно, а значит –– достоин. Но как было бы больно, если бы все сорвалось! Дома я никому ничего не сказал, но потом все же не выдержал и проболтался жене. Больше всего я не хотел, чтобы заранее о проекте узнал папа. Потому что он был бы слишком счастлив от того, что на этот раз его сыну предстоит нечто более серьезное, чем опять болтаться на экране в простынях меж двух любовниц! (Смеется.) Тем не менее через несколько дней меня загримировали, одели, и я начал сниматься.

– К тому времени вы уже много работали в амплуа рокового мужчины. Легко удалось переключиться?
– Я уже 38 лет смотрюсь в зеркало, но ничего рокового в себе не вижу! Понятно, что это лестно, если я нравлюсь женщинам, но это не моя сущность. Вот, например, я сейчас не знаю, как у меня волосы на голове лежат, но какой-нибудь стилист мог бы сказать: «Вау, Сергей, это супер!» На что я бы ответил: «Вообще-то я и не причесывался сегодня». То же самое и с амплуа. Кто повесил на меня этот ярлык?!

– Говорят, съемки в «Королеве» были очень тяжелыми физически?
– Да, но меня такие вещи только подстегивают. Помню горы в Таджикистане. Я сам предложил: «Давайте, я заберусь на самый верх!» –– и пока забирался, думал, что у меня легкие вывалятся наружу. Можно было сделать и попроще, но именно этот кадр –– как я с высотищи бегу вниз –– вошел в фильм. Красиво! В другой раз меня оставили одного в пустыне, будто бы я на Марсе: в радиусе 10 км никого, жара 40 градусов, рация не работает, переговаривались по сотовому. Стою и думаю, а что это за дырки вокруг меня в песчанике? Гадал-гадал, и тут мне звонят: «Ты только осторожнее, на дырки не наступай –– это змеиные норы!» (Смеется.) Я был одержим ролью: когда я действительно чего-то хочу, то и силы находятся.

– Чтобы согласиться играть гения, нужен не только актерский талант, но и доля авантюризма. Вам помогло именно это качество, когда в конце 90-х вы из Воронежа отправились покорять Москву?
– Извините, но я формулировки такой –– покорение Москвы –– не понимаю! Просто я стоял однажды на окраине Воронежа, смотрел на полуразвалившиеся дома и думал: «Я прожил вместе с родителями 30 лет. Настолько привык, что даже не представляю, как люди живут отдельно?!» И вдруг мне так захотелось самостоятельности. Странное ощущение –– я будто проснулся и понял: если завтра не уеду, то моя жизнь закончится, потому что ничего нового я больше не увижу. И я испугался: «Как так?! Мы живем всего один раз –– второго не будет!» Может, именно испуг и подтолкнул меня. На следующий день я собрал сумку, сел в машину и уехал.

– Но у вас не сразу все получилось. Что вам помогало двигаться дальше?
– Я не сходил с ума, не убивался, когда что-то не удавалось. Только паспорт я терял в Москве три раза! Занимал 200 долларов, на которые собирался жить месяц, и через 15 минут у меня их вместе с паспортом и сумкой вытаскивали из машины. Год я спал на полу, на матрасе без простыни в гримерке театра Калягина, где работал. А параллельно торговал машинами, которые ставил под окнами, и Сан Саныч Калягин недоумевал: что это за актера такого из Воронежа он взял, у которого два BMW? Только не надо воспринимать все это как геройство. Я понимал, что ничего сразу не бывает, а может и вообще не быть. Но зато как я радовался, когда что-то складывалось! Как-то мне предложили фоторекламу известного кофе. Назвали сумму. Услышав ее, я обалдел и с испугу начал торговаться. В результате гонорар увеличили чуть ли не вдвое. На следующий день меня сняли и выдали пачку денег. Столько я на тот момент не заработал и за всю свою жизнь. Сразу позвонил маме в Воронеж, кричу: «Мама, знаешь, сколько у меня сейчас в кармане денег?» А она: «Сереж, ты что, пьяный что ли?» (Смеется.)

– Кроме соблазнительных заработков в Москве вас ждала и масса других искушений, а ведь в Воронеже остались не только ваши родители, но и жена с дочерью.
– Да-а, соблазн одиночества, свободы… Но я очень быстро понял: надо иметь мужество не только помнить о своих обязанностях, но и выполнять их. Разлука естественным образом проверила значимость наших с женой отношений и укрепила их. Я для Вики был как моряк-подводник, а она ждала меня на берегу.

– Теперь ваши близкие с вами?
– Год назад я купил квартиру родителям. Приятно осознавать, что они рядом и я могу к ним зайти в любой момент. А Вика с Машей приехали ко мне еще раньше. Правда, Вика не совсем была к этому готова, и в ее глазах я по-прежнему читаю некую растерянность. Она ведь служила в театре, довольно много играла, а в Москве сложно устроиться работать актрисой, и ей пока не везет. Кое-где она снимается, но в основном это эпизодические роли. Я переживаю за нее и хочу надеяться, что все изменится к лучшему.

– Вика не обидится, если у вас спросить, какие женские качества вас привлекают?
– Нет, конечно. Попробую объяснить: бывают женщины с блестящими, чистыми глазами и женственным взглядом –– это такая редкость! Я заметил: у этих женщин все в порядке и с душой, и с телом. Я всего два-три раза в жизни встречал такие глаза, и помню, что мне сразу становилось хорошо. Именно поэтому я обратил внимание и на Вику. Может, сейчас она чуть-чуть устала от такой жизни, но если и дальше все пойдет нормально, то у нее будет возможность успокоиться, и она станет прежней.

– А как ваша дочь Маша адаптировалась в Москве?
– Она ходит в третий класс, снимается на телевидении и в кино. У нее уже несколько картин: где-то роли чуть больше, где-то чуть меньше. Но я не таскаю ее специально на съемки. Она девочка своеобразная, с характером, иногда очень вменяемая, а иногда может сказать: «На кастинг не пойду –– там уже очередь из пяти девочек. Нет, меня это не интересует». И тогда я понимаю, что ей всего девять лет –– это абсолютный ребенок, ей еще в куклы играть.

– Часто говорят, что мужчины как дети, и у каждого есть свои игрушки. У вас они есть?
– Актеру, наверное, суждено всю жизнь оставаться ребенком. Но у меня это выражается, наверное, в излишней доверчивости. Что касается игрушек… Я люблю делать что-нибудь по дому, найти и повесить какую-нибудь красивую лампу...

– А светскими тусовками не увлекаетесь?
– Нет, мне вообще как-то тяжело стало общаться с актерами вне площадки. Невозможно сесть, спокойно поболтать –– все пытаются острить, надо соответственно ответить, фонтанировать юмором. А мне это уже неинтересно, я не хочу. Почему я должен прыгать лишний раз, демонстрировать что-то окружающим?! Просто какие-то петушиные бои, причем пользы от этого никакой.

– Как вы любите отдыхать?
– На самом деле времени на отдых очень мало. Хочется успокоиться, жизнь –– это ведь не только съемки. Вокруг такое количество талантливых людей –– художников, музыкантов. Хочу походить по выставкам, по театрам –– посмотреть, что ставят, как играют. Я ведь хочу сочинить комедию, легкую-легкую, во французском духе, и самому сыграть в ней. Почему бы и нет?

– Первую фразу-то уже написали?
– (Хитро улыбается.) Написано уже процентов семьдесят!