- Алёна, вы дважды снимались у Эльдара Рязанова, человека другого поколения, даже другой эпохи. Как вам с ним работалось?
– Захватывающе интересно. Он порывистый, страстный человек. Помню, впервые услышав, как он, мягко говоря, покрикивает на площадке, я слегка испугалась, но привыкла довольно быстро, потому что его настроение меняется в секунду, и он тут же вспоминает смешную историю из жизни или анекдот, и тут же хохот на площадке. Эльдар Александрович очень любит артистов. У него есть прекрасная черта – он никогда не опускает руки, никакие препятствия его не останавливают. Во время работы над «Карнавальной ночью-2», где я играла главную роль, были разные трудности, и я с радостью наблюдала, как вдохновенно Рязанов их преодолевает.
– Ремейк «Карнавальной ночи» был довольно скептически встречен критикой.
– Ну ведь этого и следовало ожидать. Но я видела, как картину принимала публика, особенно за пределами Москвы. Её реакция очень отличалась от оценок критиков.
– А вообще от оценок прессы вы как-то зависите?
– Самое драгоценное, мне кажется, заключается в том, чтобы слушать режиссёров, коллег по сцене и тех людей, чье мнение для тебя дорого и кому ты по-настоящему небезразличен. Критические публикации я читаю редко. У меня остаётся ощущение, что современные критики оценивают спектакли и фильмы по каким-то своим правилам, ни публике, ни авторам произведений не известным. Редко встретишь критика, который внимательно относится к твоей работе.
– Два года назад вы пришли в труппу театра «Современник» и уже сыграли несколько центральных ролей. Как вы чувствуете себя на сцене? Почему не работали в театре раньше?
– Да я бы и работала, но не знала, как это сделать. Просто так ведь не придёшь с улицы. Но вдруг Галина Борисовна Волчек пригласила меня в «Современник», и я поверила, что чудо существует. Ведь именно о «Современнике» я долгое время и мечтала.
Что же касается ролей, то для артистки без театрального опыта это, конечно, подарок и большая удача: в первом же сезоне сыграть премьеру. Я чувствую себя, как в неосвоенном космосе, познавать который можно бесконечно. За это я и люблю театр. В кино невозможна работа над ошибками, и не от тебя зависит, какой дубль войдёт в картину. В театре в каждом спектакле возможна проба, вариация, импровизация. Это и есть самый сладостный процесс для актёра.
– В «Трёх сёстрах» вы сыграли роль Маши. До вас её играли знаменитые актрисы — Марина Неёлова, например. Вы как-то ориентировались на их опыт?
– Во всяком случае, я себя с ними не сравнивала. На чужую работу смотрю, когда свою роль уже сделала. Так интереснее. Артист ведь прежде всего зависит от режиссёра, от его взгляда, решения и только во вторую очередь от собственного отношения к персонажу. Поэтому подсматривать всё это у кого-то другого, пока ты сам не справился, бессмысленно.
– После какой из ваших ролей вы, что называется, «проснулись знаменитой»?
– Не помню ничего такого. Когда на «Кинотавр» привезли фильм «Водитель для Веры», я снималась в Муроме у Александра Митты в «Лебедином рае», а там такая глухомань, что мы с собой и телефонов мобильных не взяли. Потом на два дня прилетела в Сочи, посмотрела фильм вместе со всей фестивальной публикой, мне сказали какие-то приятные слова, и я улетела обратно. Так что вся реакция прессы на фильм прошла стороной. Потом, конечно же, я почувствовала значение этого фильма для своей актёрской карьеры. И до сих пор чувствую.
– Приятно, когда вас узнают на улицах?
– Смотря в каком ты настроении. Если в плохом, то лучше бы не узнавали. Слава Богу, мне спрятаться нетрудно – надела тёмные очки и будто исчезла. А если в хорошем – приятно, хотя толку от этого… Как-то ставила машину на Тверской, парковщик меня узнал и мало того, что содрал сто рублей, так ещё и диск попросил. Вот и вся слава!
– Какие из своих ролей вы считаете наиболее удачными?
– К себе я отношусь очень критично, поэтому не могу сказать, что мне удалось. Как правило, лишь по прошествии какого-то времени я могу посмотреть фильм, в котором снималась. Мне кажется, я неправильно подхожу к себе. Надо нормально, спокойно относиться к получившейся роли. А я первое время очень уж переживала. «О, ужас! Не получилось… Я хотела иначе сыграть». Слава Богу, что в театре всё-таки возможна работа над ошибками.
– Актёр – самая публичная профессия. Как вы относитесь к светской жизни, к тому стилю, который царит теперь в «обществе»?
– Если вы имеете в виду так называемые светские тусовки, то они меня, как правило, раздражают. Я не понимаю, ради чего это всё, не вижу в этом смысла – одним словом, я никогда и не тревожилась: вписываюсь я в гламур или не вписываюсь. Каждый выбирает то, что он выбирает. Вспомнила почему-то «Фауста» Гете: «Весь мир, любя лишь игры и забавы, в конце концов один огромный шут».