Предварительный прогноз относительно возможного скандала из-за показа «Твин Пикса» у нас не подтвердился. Отечественная система демонстрации телесериала в немалой степени расхолаживала зрителей - одни не втянулись по причине позднего времени, другие успевали за неделю подзабыть мельчайшие детективные нюансы, крайне важные для такого рода телецикла. Что-то пропустишь - и это почти безвозвратно и неповторимо, совсем не так, как в «Санта-Барбаре», а тем более в латиноамериканских «мыльных операх», где все долго «пережевывается». Определенная психологическая усталость и изобилие сериалов по всем телеканалам сделали свое, быть может, и благородное дело - никто не потребовал снятия с эфира не очень-то понятного большинству людей мистического детектива.
Больше удивило равнодушное, а то и скептическое отношение к «Твин Пиксу» со стороны более интеллектуальной публики. Еженедельные метания в оценках (от наглого заявления «что за ерунду нам расхвалили заумные критики?!» до полного игнорирования самого факта показа суперпопулярного во всем мире телепроизведения) наблюдались в целом ряде изданий. Они словно следовали фразе, звучащей в фильме «Человек-слон» Дэвида Линча: «Люди боятся того, чего не понимают». Или же с упорством, достойным лучшего применения, желали выказать свое явное неуважение к чуть ли не повсеместно культовому сериалу.
Судя по тому, как бесцеремонно или с позевыванием встречаются другие телекинопремьеры известных и даже знаменитых фильмов, можно сказать, что и так называемая культурная аудитория в нашей стране теряет ко всему интерес, заражается цинизмом и нигилизмом, испытывает уже раздражение от богатства выбора, которого не существовало раньше. Оказывается, доступность шедевров, отсутствие былого дефицита и запретов, когда на что-то мало-мальски стоящее надо было прорываться чуть ли не с боем, теперь ставит якобы интеллигентных зрителей в совершенно дурацкую с их точки зрения ситуацию. Вовсе не отреагировать на какое-то популярное произведение - моветон, ущерб для престижа. Лучше же принять умное выражение лица и процедить сквозь зубы: «Ну, это скучно, ничего нового, кино вот уже тридцать лет в полнейшем кризисе».
Мы не зажрались, как на Западе, где ныне кидаются на что-то экзотически восточное или по-деревенски натуральное, желательно из прошлых эпох. Мы просто обожрались, причем нередко вообще некачественных продуктов, в первые же годы прорыва за «железный занавес». Нахватались второпях чего попало - а сейчас в глотку ничего не лезет, за исключением, может быть, особо пряного или острого, да и то уже порядочно приелось. Где уж до оригинальных специй, необычных кушаний, причудливых деликатесов...
Вот и «Твин Пикс» оказался в том же самом мало востребованном ряду нашего «кинобазара» - как нечто, похожее на повсюду расхваленные устрицы, а для многих из нас несъедобное или подозрительно выглядящее блюдо. Поэтому лучше не рисковать! Надо ли после отечественного паноптикума ломать зря голову над заокеанским «кино для избранных», пусть оно и стало благодаря усилиям Линча и Ко телесериалом для всех?! Что нам Гекуба, то бишь Лора Палмер с ее буржуазно-девичьими проблемами «отрыва от действительности» и «бегства в никуда»?! Помнится, еще Андрей Плахов, которого никак не назовешь неумным, в рецензии на «Твин Пикс. Огонь, иди со мной», кинопредысторию телецикла, впервые показанную на Каннском фестивале 1992 года, все происходящее в городке Твин Пикс свел к наркотическим видениям учеников и учениц колледжа, которых соблазняют реальные подонки и потусторонние силы зла. Между прочим, мало кто принял эту прощальную линчевскую версию событий, в которой все слишком растолковывается для особо непонятливых, а с другой стороны, режиссер предпринял сентиментально-рискованную попытку спасения своего «ангела греха» в вознесении на небеса. Американцам больше пришелся по душе интимный дневник Лоры Палмер, написанный Дженнифер Чеймберс Линч, дочерью инициатора «Твин Пикса», которая именно с «приукрасами» изобразила все наркотические и сексуальные переживания блондинки-красотки, типичной «мисс Твин Пикс», гипотетической кандидатки на звание «мисс Америка».
На рубеже 80-90-х годов, в момент выхода из затяжного постконсервативного рейгановского периода (чем не застой по-американски?!), многие зрители в США жаждали в кино изощренного порока и эротических фантазий вперемешку со страхом - неслучайно в эти годы формируется и пользуется громадным успехом жанр «эротического триллера» (начиная с «Рокового влечения» и кончая «Основным инстинктом»). «Твин Пикс» в этом ряду тоже воспринимался как образец шокирующего, тревожащего нервы детектива, пусть с долей мистики, зато с пикантными подробностями: как же развращается «американская глубинка» и какие преступные мании скрыты за фасадом открыточно красивого и туристски привлекательного городка на северо-западной границе с Канадой.
Но финал телесериала и особенно заключительный «порыв чувств» в снятой специально для кинопроката истории семи дней, предшествующих убийству Лоры Палмер, вызвали неудовольствие как раз потому, что лишали публику почти садомазохистского ощущения порочности и преступности чуть ли не всех жителей Твин Пикса, этой «ячейки» американского общества. Если бы Дэвид Линч был лишь обычным циником, ниспровергателем общественной морали, дерзким авангардистом - ведь причисляли провокационно-эпатажный фильм «Голубой бархат» к десяти самым лучшим лентам 80-х годов... Простительна также и жалость режиссера к уроду, несчастному созданию в картине «Человек-слон», имевшей коммерческий успех. Но ни мистическое разрешение ключевого вопроса «Кто убил Лору Палмер?» в телесериале «Твин Пикс», ни тем более внезапная мелодраматическая нежность к героине в финале киноприквела «Твин Пикс. Огонь, иди со мной» не могли устроить даже поклонников всего этого цикла произведений.
Думается, что у нас досмотрели сериал до конца только любители детективных загадок и «странностей любви» - и, вероятно, подрожали в финале от страха, особенно в сцене перед зеркалом, может, даже приняв в итоге эту версию Линча. Большинство же, наверно, сошли с дистанции, «пролетели» мимо Твин Пикса, устав и заскучав, пресытившись и так от нас далекими и чуждыми излишествами авантюрно-опасного образа жизни. Нам бы всплакнуть, попереживать вдоволь, на худой конец - простить «заблудших овечек». Пожалуй, благостный пафос избавления «Девы Лоры» от земной скверны должен быть милее и приятнее для нас.