Что же нам известно уже сегодня? Интересно, что сериал, повествующий о конкретных исторических событиях, уже сейчас окружен множеством социально-культурных коннотаций. Закономерно, что интерес журналистов, не видевших всей картины, привлекают детали.

Почему так важно, что на главные роли были приглашены малоизвестные актеры, где проходили съемки, каков бюджет? В чем плюсы и минусы того, что сериал показывают не по «России-1», как планировалось изначально, а по «России-Культуре»? Кто выступал консультантом, и брал ли режиссер благословение у представителей Русской Православной Церкви.

На сайте телеканала «Культура» опубликованы обширные интервью с режиссером и актерами, появились и первые отзывы в прессе и блогах.

К четвергу все заинтересованные зрители уже увидят 6 серий картины.

Кадр из сериала "Раскол"

Памятуя о том, как в свое время, обсуждали «Царя», «Попа» да и иные фильмы и сериалы, можно сразу предположить, что аудитория разделится на тех, кто будет выискивать в картине логические несостыковки, исторические ляпы и огрехи и на тех, кто будет рад уже тому, что столь сложная тема вообще представлена в более-менее популярном ключе.

Исторический телесериал как жанр – явление не новое, но чрезвычайно интересное. Он позволяет глубже погрузиться в определённую эпоху, дольше удерживать определенное настроение.

Кроме того, невооруженным взглядом заметно, как с каждым годом растет качество подобных сериалов: «Тюдоры», «Рим», «Спартак: кровь и песок» и, конечно же, «Борджиа». Да, зарубежные исторические сериалы становятся жестче, в них больше «реализма» и насилия. В определенном смысле не избежал этого и «Раскол» – первая серия как раз заканчивается расправой над теми, кто порочит имя государя, да и в следующих немало подобных сцен.

Кадр из сериала "Раскол"

Бесспорно, что «Раскол» будут смотреть и обсуждать. Православную аудиторию привлечет тема и общий религиозный настрой, остальных – костюмированное зрелище.

Утилитарно следует только радоваться каждому подобному проекту – ведь они закрывают белые пятна истории, встраивая знание об определенных ее периодах в массовое сознание.

Лично мой глаз беспокоит только рваный монтаж и быстрота перехода от одной сцены к другой. На экране один за другим появляется множество персонажей, как ключевых, так и малозначимых.

Неискушенному зрителю нелегко с первого взгляда определить, кто есть кто. При быстроте смены планов общая канва событий ткется столь неторопливо, что многие уже сетуют на некую затянутость сюжета.

Но так ли уж неискушен отечественный зритель? В своих интервью Н.Досталь упоминает о том, что, в отличие от эпохи Ивана Грозного, Бориса Годунова, Смутного времени или правления Петра I, о царствовании Алексея Михайловича Романова осведомлены немногие. Почему? Да потому, что об этом времени написано и снято очень мало.

С одной стороны, с этим можно согласиться, с другой – указанная эпоха оставила нам собственные памятники, с которыми, уверена, знакомы очень многие. Во-первых, самый масштабный проект Патриарха Никона – Воскресенский Новоиерусалимский монастырь, восстановительные работы в котором сейчас идут полным ходом.

Во-вторых – тексты и письма протопопа Аввакума, в которых с такой яркостью отразилась его пламенная душа, что и сегодня они не оставят своего читателя равнодушным.

Юлия Мельникова в роли боярыни Морозовой

В-третьих – картина «Боярыня Морозова» – образ, обычно впитываемый нами в том возрасте, когда его еще сложно осмыслить и потому требующий к себе нового и нового обращения. Список можно только продолжать.

Мы все что-то знаем о старообрядчестве и расколе. Конечно, «что-то» – это слишком мало. Но по сути, и это знание необязательно, ведь сердцевина фильма – не исторические изыскания, а вечный русский вопрос – вопрос о границах и ответственности власти.

Наивно было бы предположить, что столь большой и масштабный проект пройдет мимо больших и масштабных вопросов.

С первых же минут картины государь Алексей Михайлович предстает как будущий реформатор, задающийся вопросами о том, как исправить Русь. Т.е. государство априори требует перемен. В подтверждение его мыслям нам показывают, как бесчинно идет служба в приходских церквях, как процветают суеверия. Власть предержащие озабочены лишь своим собственным состоянием и обогащением. Народ олицетворяют заключенные и нищие.

Символически показана и судьба грядущих реформ. Будущий Патриарх Никон, торопясь, загоняет до смерти лошадь, оставляя своего спутника посреди пустой дороги с невыполнимым наказом продать сбрую и повозку.

Рисуя такими красками XVII век, режиссер с легкостью сможет ответить на вопрос о правомерности и необходимости реформ, а также об их драматичном ходе. Открытым остается вопрос – что же отстаивали их противники? За что шли на смерть протопоп Аввакум и ему подобные? Почему раскол не преодолен до сих пор?

Складывается ощущение, что эпопея, призванная рассказать нам историю раскола, выстроена не от начала к концу, а от конца – к началу. Воссоздавая мир XVII века на экране, авторы проекта исходили из последствий, а не из первопричин. Для них раскол уже произошел. Он стал очевидным фактом и реальностью, и именно эта реальность довлеет над всем, что мы видим на экране.

Не дойдя до конца, невозможно сделать окончательные выводы. Сможет ли фильм Николая Досталя явить миру образ Святой Руси, так взыскуемый нами? Увидим.