В "Сибирском цирюльнике" Марат Башаров был родовитым юнкером Палиевским, в "Ворошиловском стрелке" сыграл самого интеллектуального из троицы насильников, лингвиста-структуралиста. Его зовут озвучивать дворянина Петрушу Гринева в "Русском бунте". Короче, белая кость, голубая кровь. И вдруг – поворот на сто восемьдесят градусов: провинциальный оболтус-симпатяга, шахтер Мишка в "Свадьбе".

–Надо обладать богатым воображением, чтобы представить пригожего юнкера или плейбоя-студента замурзанным горняком. А если Лунгин увидел вас не в "Цирюльнике" и не в "Стрелке", тогда где?

–Да я даже не знаю где. Я Пал Семеныча не спрашивал. Наверное, ассистенты нашли. Причем нашли-то на роль Гаркуши, дружка главного героя. Но его в результате сыграл Андрюша Панин, и замечательно сыграл. Я счастлив, что Гаркуша именно он, а не я, потому что переплюнуть Панина тяжело.

–Как же вы Мишкой оказались?

–Знаете, когда первый раз читаешь сценарий, второй раз, даже третий – все равно обращаешь внимание только на свою роль, исключительно ее вычитываешь. А когда читаешь по пятому, шестому, десятому разу – начинаешь и на другое внимание обращать, какие-то нюансы примечать. Вот мне Мишка и открылся. Я пришел к Лунгину и говорю ему со значением: "Эх, Пал Семеныч, все-таки роль Мишки – классная…"

–Польстили, значит, режиссеру и по совместительству автору сценария. А он что в ответ?

–Он отмахнулся: "Не, ну какой из тебя Мишка?" Но я настаивал: "Давайте попробуем".

–А какие аргументы у него были против?

–Об этих аргументах мне уже потом рассказали ассистенты, которые, оказывается, тоже говорили ему, что Марат мог бы сыграть Мишку. Им он ответил так: "Смеетесь что ли? Мне нужен простой парень. А у этого глаз вон какой хитрый. Типичный Гаркуша, и думать нечего". Но я вцепился в роль Мишки зубами и настоял на том, чтобы мне сделали пробы. Лунгин согласился, попробовал меня и в конце концов утвердил.

–Понятно. Ноу-хау от Башарова: читать сценарий как минимум десять раз, искать роль, а потом найти и не сдаваться. Вам такое по жизни присуще – добиваться своего во что бы то ни стало?

–Выходит, да. Но это не значит, что я буду кому-то перебегать дорогу, подметки на ходу резать.

–Забулдыга Гаркуша – роль бенефисная, там наиграться можно выше головы. Мишка в этом смысле – характер поскромнее. Чем же он вас зацепил?

–Ну… там текста больше. Шучу. Но вообще-то приятно, когда роль главная, из кадра в кадр. А потом я узнал, что моей партнершей будет Маша Миронова, и вдвойне приятно стало. Поцелуи там, всякие сцены интересные. Вот вам и все причины.

–Гаркушу вы уступили Панину, а кого подвинули с роли Мишки?

–Там пробовалось столько Гаркуш, столько Мишек… Сумасшедший дом. Очень жесткий был конкурс. Лунгин в моей кандидатуре до последнего сомневался. Наконец, претендентов осталось двое, я и еще один актер, а Лунгин все никак не мог выбрать, но, насколько я знаю, склонялся не в мою пользу.

–Скажете в чью?

–Не-а. И тогда он спросил у Маши: "С кем тебе интереснее, кто тебе больше нравится?" Она сказала: "Марат". -- "Ну, так тому и быть".

–Лунгин вас потом не подозревал, что вы, хитроглазый, имели с Машей предварительный сговор?

–Надеюсь, что нет.

–А кого вам было "добыть" из себя легче – юнкера девятнадцатого века или современника-шахтера?

–Наверное, все же шахтера. Это мне как-то ближе.

–Ближе? А мне кажется, что вы, столичный житель, точно так же далеки от нынешней провинции, как от александровской империи. Разве нет?

 

–Ну да, мы снимали в Липках, пятьдесят километров от Тулы, и это другая планета, конечно. Но в каком смысле другая? Там живут поразительные люди, совершенно открытые. Если добрый – то добрый, если гад – то гад, если красный – то красный. Никакой задней мысли.

–Не было такого отношения: мол, зажравшиеся москвичи приехали поразвлечься, киношку снять?

–Напрочь не было, вот что завораживает. В деревнях, кстати, бабки часто ворчат: "Вот, москвичи приедуть, потопчуть все…" А в Липках – нет.

–Вас это ощущение "другой планеты" не напрягало своей непривычностью?

–Наоборот, там хотелось жить, туда хотелось приезжать.

–Минуточку, жить или приезжать?

–Приезжать, чтобы пожить. Некоторое время. Туда очень тянет, и я там уже побывал один раз после съемок. Причем, как получилось? Абсолютно случайно. Просто мы с друзьями вдруг подумали: не рвануть ли нам в Тулу? Да легко! Сели по машинам – и вперед. А уже в Туле я кинул клич: "Не съездить ли нам в Липки?" И поехали, провели там несколько часов, я снова ощутил эту чудесную человеческую открытость. Но если вы меня спросите, хотел бы я там остаться или нет…

–Даже и спрашивать не буду.

–Конечно же, нет, не хотел бы.

–Михалков, как известно всем и каждому, вывез вас из Москвы, запер в казарме, заставлял заниматься шагистикой, гимнастикой и прочей юнкерской наукой. В Липках вы тоже жили безвылазно?

–Да, два месяца безвылазно. В принципе.

–Что значит "в принципе"?

–Ну, просто я такой человек – постоянно ищу приключения на свою голову…

–И что вы там нашли, если не секрет?

–Ничего не нашел, но периодически мотался в Москву, потому что… Потому что иначе не могу.

–Михалков вам мотаться, небось, не разрешал?

–А откуда, из Праги?

–Зачем же? Из Костромы.

–Нет, не разрешал. Но мы под этим подписались, таковы условия игры. А у Пал Семеныча все было демократично. Он в подобном "погружении" не нуждался. На "Цирюльнике" это помогало, а на "Свадьбе" могло помешать. Да и достаточно час пробыть в этом городке, пообщаться с его людьми – и уже все про них знаешь, все про их жизнь понимаешь.

–Когда вы уже после съемок с друзьями навестили Липки, вас там узнали?

–Узнали. Сразу детвора начала вокруг собираться. Спрашивали, когда приедем следующее кино снимать.

–А "Свадьбу" им Лунгин показывал?

–Да, на видео. Привез с собой огромный телевизор. Там ведь в клубе нет киноустановки, давно пропили.

–Много пьют в душевных Липках?

–Да уж пьют… А где не пьют?