В спектакле «Письмо счастья», по пьесе Танкреда Дорста, речь идет о неправильной любви - принято считать, что Джилинджер, поставивший в свое время «Лолиту», «Некрофила» и «Монологи вагины», знает о ней больше других режиссеров. Красивая, но бедная девушка Юлия (Анастасия Панина в очередь с Александрой Урсуляк) получает письмо от миллионера с предложением жениться. Под давлением отца она соглашается, однако, в роскошном доме богатея ей быстро становится скучно. Юлия заводит любовника — обедневшего графа-соседа.
Джилинджера называют мастером эпатажа и большим специалистом по любви. Как вам с ним работалось?
А это самое интересное, что есть на свете, - отношения между людьми. Джилинджер — большой любитель покопаться в душе, особенно женской. Раздраконить, найти эмоции, которые мы, возможно, и не испытаем никогда в жизни. Он очень конкретный и последовательный. Приступая к репетициям, он недели на две вперед расписывал на листах формата А4 кто, когда приходит и что делает. Очень удобно, между прочим. Сразу потребовал от нас, чтобы текст отскакивал от зубов — это очень мобилизует. Так что репетиции шли «горячим способом» - не дотошный разбор текста, а анализ того, что задевает лично нас. Конечно, интересно было бы расспросить самого Танкреда Дорста о персонажах. Говорят, он высматривал их на улице – садился на скамеечку в парке и наблюдал за прохожими. Десять лет назад Джилинджер уже ставил «Письмо счастья», и Дорст был у него на премьере. Но недавно Дорст скончался... А эпатаж? Ну, наверное, самым эпатажным для зрителя будет оформление – прозрачная мебель, движущиеся стены и потолок из зеленоватых пластиковых бутылок. Вместе с психоделической музыкой это действительно работает. Других секретов я вам не открою.
Вам самой понятна героиня? Кого она все же любит – мачо-мужа или сентиментального любовника?
В графа она влюблена, а мужа-миллионера любит. Это разные вещи. У графа она пытается взять то, чего не испытала с мужем, - и заигрывается. Можно сказать, что даже не в человека она влюбляется, а в некоторые его качества. В жизни я – абсолютно не Юлия. Я достаточно сильный человек и могу не пускать в себя какие-то вещи. Она же, как губка, впитывает все. И в результате наступает отторжение.
Вы играете в паре с Александрой Урсуляк. Джилинджер выстраивает вам разные рисунки роли?
Рисунок-то, может, и одинаковый, но мы разные. Сейчас мы уже репетируем вместе, смотрим друг друга. Меня это не сбивает. Если у Саши или у меня появляется какая-то удачная придумка, мы этим пользуемся, а не скрываем друг от друга.
Для вас существуют табу в профессии?
Грубый половой акт в кадре или непременное раздевание на сцене, которое стало очень модным. Я просто не считаю это выразительным средством. Мне кажется, себя можно выразить гораздо интереснее.
Вам интереснее сниматься в кино или играть в театре?
В театре больше возможности уделить внимание самой роли. В кино все идет по горячим следам – камера, мотор, поехали – и ты методом проб и ошибок что-то быстро ищешь. В театре нет права на ошибку – дескать, у меня чего-то не подкатило, давайте еще дублик. На репетициях ты должен сделать все, чтобы потом всегда получался правильный результат. В театре есть такой «наркотик» - энергетический обмен со зрителем. Когда за тобой следят 800 пар глаз, из зала идет тепло, и ты знаешь, что сейчас у тебя что-то поменяется, и они все поменяются вслед за тобой. На сцене ты живешь более насыщенно.