Дмитрий Певцов – актер синтетический: прекрасно танцует, поет, может без каскадера выполнить сложный трюк... Жаль, что кино его использует не по-хозяйски: на Певцова надо специально писать сценарии, чтобы он наконец раскрылся так, как это происходит в театре.
– Дмитрий, фильмов, где вы снялись, много, но достойных работ – по пальцам пересчитать! В основном вы появляетесь в каких-то крохотных рольках, где и играть-то нечего. В «Попсе» у вашей супруги Ольги Дроздовой интересная роль, а вы там как оказались – просто за компанию?
– Ну да, по дружбе.
– А в «Артистке»?
– Заболел артист – меня попросили выручить…
– Но почему так редко у вас бывают по-настоящему интересные роли?!
– Знаете, я снялся в трех фильмах у Глеба Панфилова – «Мать», «В круге первом», и в этом году выйдет экранизация Островского «Без вины виноватые», я там сыграл Миловзорова. Это уже очень много! Ведь я вообще к кино отношусь скептически, и меня мало волнует, по каким фильмам я известен зрителям. Меня кино не прикалывает, мне там просто скучно, за редкими исключениями – как у Панфилова, как у Джаника Файзиева в «Турецком гамбите»… Есть роли, за которые мне не стыдно и приятно, что они есть. Мне очень нравится моя работа в «Гибели империи» Владимира Хотиненко – мы нашли портретный грим и голос, позволившие мне полностью уйти от себя. Без ложной скромности считаю, что это сделано на высоком актерском уровне. А вообще, в кино я изредка что-то делаю, меня сейчас забавляет больше пение. В кино очень много времени и сил тратится впустую, и к тому же оно для меня не является основным источником дохода. Мне гораздо интереснее общение с залом на моих концертах, пение в различных форматах – полуакустический концерт, под минусовую фонограмму, с симфоническим оркестром, с рок-группами… Мне сейчас это интересно.
– По тому, как вы пели Высоцкого в концерте в честь его 70-летия, ясно, что вы не только любите, но и хорошо знаете и понимаете Владимира Семеновича. А молодежь, как вам кажется, Высоцкого понимает?
– Как большой автор, Высоцкий писал о человеческих страстях, о человеческих характерах, а это всегда будет живо, и понимать их можно в любом возрасте, в любую эпоху. Более того: я думаю, что чем дальше, тем интереснее будет обращаться к его творчеству. Как мы обращаемся к тому, что сделали другие великие – Шекспир, Чехов, Пушкин, Есенин… Конечно, лет тридцать назад популярность Высоцкого была тотальной, а сейчас большинство молодежи слушает какую-нибудь Глюкозу, но молодежь бывает разная…
– Многие актеры не ходят в театры как зрители, не интересуются тем, что делают их коллеги. Понятно, что вы следите за театром «Современник», где работает ваша жена. А в другие заглядываете?
– Я люблю ходить в театр, мне нравится быть просто зрителем. Меня всегда радует, когда я выключаюсь от принадлежности к этой профессии и просто получаю удовольствие. Все интересное, что идет в Москве или привозится, я стараюсь смотреть.
– Что из последнего вас зацепило?
– В Театре Наций – потрясающий камерный спектакль студентов ГИТИСа (вот не помню, кто худрук) по «Снегирям» Астафьева. В студенческой манере, но интересно, глубоко, талантливо сделано и сыграно. На двух каких-то кубах, без декораций и, что меня удивило – вообще без музыки! Все артисты – студенты одного курса. Так родился театр Петра Фоменко, так родился театр Сергея Женовача… Я обожаю спектакли Женовача, хожу на все спектакли Фоменко… С удовольствием бы с ними поработал, но у них своих артистов хватает…
– Вы крайне неохотно согласились на интервью, и не секрет, что журналистов вы не любите… Александр Абдулов, ваш товарищ по «Ленкому», предлагал принять специальный закон, запрещающий журналистам вторгаться в частную жизнь известных людей. Вы поддерживаете эту идею?
– Мы живем в век рубля и доллара, и появление желтой прессы вызвано экономическими интересами. Владеют этими газетами медиа-магнаты, получающие огромную прибыль. Мало того: я знаю, что наши ведущие телеканалы (например, «Первый») имеют долю в этих холдингах. Собственно, «Первый канал» уже стал филиалом желтой прессы… Даже с помощью тех законов, которые уже есть, с ними можно бороться. У меня своя система борьбы с этим злом. На каждую публикацию, которая наносит моральный ущерб мне или моей жене, мой адвокат подает судебный иск. Из полутора десятков таких процессов уже выиграно шесть или семь. Но потери от моих исков для этих холдингов настолько ничтожны, что они и дальше будут переступать через все законы, дабы иметь свою сверхприбыль. У людей, которые там работают, понятия «честь», «совесть», «чистоплотность», «профессионализм» не существуют. Владеют этими газетами кем-то уважаемые люди, бизнесмены, для которых это просто делание денег, не более того. Поэтому тратить свое сердце на них бессмысленно и бесполезно… У меня до сих пор длится дело с якобы избитым мной фотокорреспондентом «Комсомольской правды». Я вынужден ездить, писать объяснения по поводу того, что я его не бил… А он просто купил за 500 рублей справку у бедного врача, которому эти деньги сильно помогли в хозяйстве и в семье… И теперь можно трепать мое имя, обвинять в избиении и мусолить эту историю не только в «Комсомольской правде», но и в других газетах, и по различным телеканалам… Вполне возможно, что количество исков, поданных на эти издания, в конце концов, перерастет в некое качество, кто-нибудь в верхних эшелонах власти обратит на это внимание, и появятся законы, более строгие, чем нынешние. Помимо экономических причин существует и серьезная морально-этическая проблема. Ведь желтую прессу порождает и культивирует низменное человеческое любопытство. Газеты эти раскупаются, как горячие пирожки, люди их с удовольствием читают. Чем грязнее история, тем охотнее раскупается номер. Поэтому есть и другой путь борьбы: не покупать это. Не будет спроса – не будет сбыта. Но спрос есть…
– Так ведь и обратный процесс идет: телеканалы, газеты, журналы формируют именно такой спрос!
– Согласен. И тут надежда на верхние эшелоны власти: там должны задуматься, кого сегодня воспитывают СМИ…
– В прошлом году у вас с Ольгой родился сын, которого вы хотели назвать Тихоном, но в итоге он стал Елисеем…
– Удивительным образом совпало: мы уже решили, что назовем его Тихоном, а крестили его как раз в день святого Елисея.
– Наверное, вы сумасшедший папа, балуете сына? Или удается себя сдерживать и как-то его воспитывать?
– Конечно, это такое вкусное существо, что хочется его тискать, таскать на руках, нюхать, целовать… Но я понимаю, что человек должен расти самостоятельно и не иметь привычки чуть что – на ручки. К тому же нам повезло с няней, она нам очень здорово помогает. Бог дал ребенку здоровье, а наша с Ольгой задача – создать ему все условия для развития, чтобы он ни в чем не нуждался.
– Мы с вами разговариваем незадолго до Дня святого Валентина, не за горами 8 Марта… Как поздравляете Ольгу Борисовну с этими праздниками?
– Никак. Во-первых, 14 февраля – католический праздник, а мы – православные. Во-вторых, если любишь человека, тебе не нужны какие-то специальные даты, чтобы сказать ему о своей любви. Чувства должны выражаться не в подарках, а в ежесекундном бережном отношении к любимому. Любовь – на 90 процентов труд и только на 10 – удовольствие. Зато мы отмечаем другие праздники. Например, 7 мая – день нашего первого поцелуя, случившегося перед кинокамерой, на пробах к фильму «Прогулка по эшафоту». Это был день нашего знакомства с Ольгой. Вот за нашу встречу я кинематографу, конечно, благодарен.
– Вы много работаете, а как отдыхаете? Любите путешествовать?
– С гастролями я объездил полмира. Но я не путешественник, не турист, и меня сложно заинтересовать какими-нибудь достопримечательностями: я уже много видел. Наверное, мой вид отдыха – отсутствие работы и занятие собой. Сейчас ведь наступает возраст, когда здоровье надо сохранять.