— ПИРС, скажите, вы будете играть в следующем фильме о приключениях Джеймса Бонда?

— В последний день съемок фильма Умри, но не сейчас закончился и мой контракт на участие в бондиане. Правда, потом продюсеры уговорили меня сыграть Джеймса еще один раз. Но ситуация изменилась: киностудия, владеющая правами на Бонда, была продана корпорации Сони. Так что сейчас я не могу вам дать ни положительного, ни отрицательного ответа. Кстати, знаете, как называлась самая первая цветная картина, которую я посмотрел в детстве? Золотой палец — один из самых известных фильмов бондианы 60-х годов.

— И, выйдя из кинотеатра, вы тут же решили стать актером?

— Решение стать актером далось мне нелегко. Я всегда очень любил кино и мечтал попасть на экран. Но я по натуре своей достаточно скромен и застенчив. Что, не верите? Я долго и упорно постигал драматическое мастерство, научился работать над своим телом, голосом. Роль Бонда в фильме Золотой глаз стала очень важным этапом в моей карьере. Она помогла мне не только получить мировое признание, но и стать по-настоящему финансово независимым, позволила делать то, что я хочу. К сожалению, у многих прекрасных актеров такой возможности нет. Теперь мне интересно сниматься в независимых фильмах, которые создаются без участия крупных киностудий.

— Когда вы готовились к вашей звездной роли, не боялись сравнений с актерами, которые играли агента 007 до вас?

— Нет. И я не обсуждал роль Бонда ни с Шоном Коннери, ни с Роджером Муром, ни с Тимоти Далтоном. Я считаю, что все они прекрасно справились с этой ролью, но потом настал мой черед.

— Признайтесь, сыграв Бонда, вы почувствовали себя суперменом?

— Приехав в Америку и получив мою первую большую роль на телевидении, я старался вжиться в моего героя. И чувствовал себя из-за этого очень плохо. В конце концов я понял, что должен играть самого себя, добавляя немного фантазии. Глубоко уходить в роль — это не мой стиль. Для меня это слишком болезненно. Когда рабочий день заканчивается, мой персонаж остается на съемочной площадке, а я иду домой к своей семье. Она — мое главное богатство.

— Вы уже дедушка, не так ли?

— Вы могли бы и не упоминать об этом, чтобы не разрушать мой имидж суперагента! (Смеется.) Дедом меня сделала Шарлотта, приемная дочь от первого брака. Ее дочке Изабелле уже 5 лет. Сейчас, когда я достиг всего, к чему стремился, у меня появилась возможность больше общаться с детьми. Недавно я отдыхал с семьей на Гавайских островах и нарисовал там портреты моих детей.

— Вы, оказывается, художник? И где же можно увидеть ваши картины?

— Я не устраиваю персональных выставок. Я очень скромный человек! Две мои картины были проданы на благотворительных аукционах. Одна из них висит в Нью-Йорке, в известной галерее Эссекс Хаус. Она называется Просто четыре парня, и изображены на ней великие Битлз.

— Вернемся к Джеймсу Бонду. Противниками суперагента, особенно во времена холодной войны, часто бывали русские. А как вы лично относитесь к России?

— С большой симпатией. Россияне, на мой взгляд, очень похожи на ирландцев, а я — ирландец. Мы, как и русские, дружелюбны и любим весело посидеть за большим столом, как следует закусить и немножко выпить… Одним словом, я — почти русский!