Режиссер Кирилл Серебренников первым поставил ее в столичном театре без сокращений, включив в спектакль зонги композитора Курта Вайля, сочиненные им специально для этого спектакля.

Главного героя — вора по имени Мэкки-нож — играет в нем Константин Хабенский. А Селию Пичем, супругу его противника Джонатана Пичема и движущую силу всей интриги, — актриса Марина Голуб. После предпремьерных показов "Трехгрошовой оперы" актриса рассказала о спектакле и в целом о своем отношении к актерской профессии корреспонденту "Газеты" Ольге Романцовой.

Марина, все, видевшие предпремьерные показы "Трехгрошовой оперы", говорят, что в первых сценах вас не узнать: Серебренников изменил ваш цвет волос, фигуру, манеру двигаться. Вам не страшно быть на сцене некрасивой?

Я не боюсь играть старух, уродливых женщин или, например, через отталкивающую внешность попытаться передать внутреннюю красоту. Ведь я никогда не была красавицей, но всегда была обаятельной. И могу на сцене сделать себя более красивой или менее красивой. Если ты настоящая актриса, то попробуешь сыграть все, что тебе предлагает судьба.

А пьесу Брехта играть не трудно?

Мне нравится, что у "Трехгрошовой оперы" очень жесткая форма и ее нельзя сыграть абы как. Нужно найти одно-единственное решение, это очень сложно, но внутренне хорошо организует. И потом — в ней есть, что играть. Не зря Брехта всегда играли очень сильные актеры. Чтобы попасть в десятку, надо точно понимать и чувствовать, что он вкладывал в каждое слово. Не хочется заранее ничего рассказывать: пусть зрители посмотрят спектакль.

По-моему, вы — одна из самых бесстрашных в современном театре актрис. Вы всегда такой были или научились этому?

Я считаю, что актер должен быть таким же бесстрашным, как хирург. Они режут человеческое тело, пересаживают органы, делают операции на сердце. Но у настоящего хирурга никогда не дрогнет рука. Он не боится сделать операцию, особенно если речь идет о жизни человека. Мне кажется, что у профессии актера и хирурга есть еще одна общая черта — ответственность. Важно, что актер транслирует зрителям, выходя на сцену. Как он доносит до них авторскую мысль. Ведь пошлость, которая сейчас льется с экранов телевизоров, появляется в театре и в кино, губит людей. Вы же видите, как эта вакцина пошлости постепенно входит в умы молодежи. И как молодые люди подсаживаются на пошлые и мерзкие телепередачи. Актеры, которые этого не понимают, не должны заниматься своей профессией.

Бывает, что вы отказываетесь от каких-то ролей?

Я отказываюсь от работы в антрепризах. Соглашусь на такой проект только в том случае, если сама соберу актерскую команду и выберу режиссера и пьесу. Сейчас как раз возник такой проект, но об этом пока рано рассказывать. Многие актеры идут в антрепризу, чтобы побольше заработать, но мне кажется, что зритель в итоге оказывается обманутым. Кроме того, мне нравится работать в МХТ. Мне дают хорошие, интересные роли. На жизнь мне хватает, значит, лучше себя немного поберечь. Я отказываюсь от съемок в сериалах, почти не участвую в ситкомах. Соглашаюсь только в том случае, если мне предлагают интересный материал.

Думаете, ситкомы могут быть интересными?

По-моему, этого добивается Роуэн Аткинсон в английском сериале "Мистер Бин". Я очень хорошо понимаю природу юмора и чувствую, что в ситкомах режиссер не должен позволять артистам переигрывать. А у наших актеров, как правило, неестественные, гиперболизированные и намеренно глупые реакции. На экране не люди, а какие-то куклы. Их реакции должны быть такими же естественными, как в жизни. Просто у ситкома совсем другой градус и ритм.

Вы говорите, что вам интересно работать в МХТ. Вы бы подписались под фразой, что театр — это террариум единомышленников?

Как я не люблю этих фраз! Конечно, в любом театре бывают интриги. Но я в них не участвую. Я — человек достаточно откровенный, прямой, могу сказать в глаза все, что думаю, и никогда этого не боюсь. В общем, к моей жизни фраза о террариуме не имеет отношения, и это меня очень радует.

Что самое сложное в профессии актрисы?

Остаться адекватной времени. Быть современным человеком и внешне, и по восприятию мира. Ведь жизнь — как река. Если ты не движешься вперед вместе с этим потоком, тебя выбрасывает на берег.

Важно быть внутренне подвижным, остаться созвучным времени, сохранить ощущение сегодняшнего дня. Иногда смотришь, как актер играет на сцене, и понимаешь, что он уже ничего не транслирует.

И от этого становится неинтересен. Но есть и другой пример — Олег Янковский, который оставался интересным до последнего вздоха. Внешне он старел, менялся, но при этом оставался человеком сегодняшнего дня.

Не всем актерам это удается. Некоторые говорят: "Я не принимаю современной драматургии, таких текстов на сцене не произношу, такую роль я играть не буду". Он замыкается в себе, становится не интересен зрителям, а потом и себе. Это похоже на медленное умирание.

Вы все время играете в спектаклях молодых режиссеров. Начали работать с Кириллом Серебренниковым, когда его еще никто не знал. Сыграли Гертруду в "Гамлете" Юрия Бутусова. Интересно, это они вас находят или вы их?

Это они меня находят. Наверное, что-то считывают по моим работам и чувствуют, что я могу у них сыграть.

Зритель для вас — это наблюдатель или партнер?

Конечно, партнер. Только глупые артисты этого не понимают. Выйдя на сцену, всегда чувствуешь, какой сегодня зал и как настроены зрители. Иногда спектакль не идет, потому что в зале — уставшая публика. Пытаешься исправить ситуацию и вдруг понимаешь: услышали, поверили, рассмеялись в том месте, где нужно. А если в зале умные и тонкие зрители, играть еще интереснее.

Вас можно было встретить на всех московских премьерах и спектаклях Чеховского фестиваля. Почему вам так интересен современный театральный процесс?

По-моему, я выжила и стала играть в театре, потому что все время смотрела хорошие спектакли. Моя судьба складывалась непросто, ведь я попала в МХТ не с институтской скамьи. Работала в Москонцерте, в Театре миниатюр Аркадия Райкина. Но я хотела играть в драматическом театре, поэтому ходила на все премьеры, старалась смотреть все зарубежные спектакли, которые привозили в Москву. И понимала, что наступит мое время и я должна быть к нему готова. Сейчас тоже стараюсь посмотреть все интересное. Вы не представляете, какой заряд энергии я получила после "Семи смертных грехов" Пины Бауш. Ведь в нем, как и в "Трехгрошовой опере", поют зонги Курта Вайля.

Ваша дочь Настя не хочет стать актрисой?

Нет, хотя ее жизнь тоже связана с театром. Настя — продюсер. Она работает с Кириллом Серебренниковым и Евгением Мироновым в Театре наций. Сделала немало интересных проектов на фестивале "Территория", очень хорошо разбирается в современном театре и часто подсказывает мне, что нужно посмотреть.

Вы не боитесь постареть?

Нет, не боюсь. Ведь я с годами не становлюсь усталой и внутренне неподвижной. Мой идеал — модельер Вивьен Вествуд. Возраст не мешает ей оставаться авангардным художником и модельером.