- Сто раз, да. За год. А за второй год проката было еще миллионов пятьдесят зрителей. Картина два года не сходила с экрана!

- Из тех пятидесяти миллионов что-то ведь и вам досталось, не все же раздербанили чиновники? Дали хоть один миллион?

- Ну, мне повезло... Там была такая история. Приблизительно за год до моего фильма приняли программу поддержки зрительского кино. А то ведь у нас не для зрителей снимали, а для фестивалей. Говорили, что мы не для быдла работаем, а для знатоков! И в итоге кино стало чуть ли не убыточным. И вот ввели новую норму: картина должна собрать семнадцать миллионов зрителей, а дальше начинались премиальные отчисления авторам. Так мы эту норму перекрыли в первые две недели и дальше стали зарабатывать. Я как режиссер и соавтор сценария получил сорок тысяч. По тем временам очень хорошие деньги.

- Можно было купить серьезную кооперативную квартиру.

- Квартиру мне, слава богу, дали - в Олимпийской деревне, трехкомнатную. Все, что я сумел купить, так это машину "Волгу". А все остальное мы прогуляли бездарно в том же Доме кино с друзьями. Банкеты и так далее.

- У вас больше актерских работ, чем режиссерских. Играя роль, ведь тоже можно много сказать, так?

- Не буду врать, я к актерским делам отношусь попроще, намного проще. Потому что там большое значение имеют драматургия и режиссер. При плохой драматургии даже у хорошего актера не получается хорошо сыграть... Я ушел в режиссуру, но во ВГИКе, узнав, что я актер, ребята меня начали снимать. И у меня пошла актерская судьба параллельно. Это очень поддерживает материально. Я как актер зарабатываю больше, чем как режиссер...

- Сейчас же вроде прилично платят.

- Не буду говорить за остальных, но мне платят нормально. Потому что я добился положения. Со всеми этими "Дозорами". А теперь и с Жуковым.

- Вроде тыщу долларов сейчас платят за съемочный день.

- Ну, это среднему актеру. Если человек снялся в каком-то сериале, то начинают разговор с тыщи. Человек десять получают у нас пять тысяч в день. Некоторые, я слышал, по восемь тысяч получают, а кто-то требует пятнадцать. Так что долларовые миллионеры в нашей среде уже появляются.

Кино

- Сейчас у нас Константин Эрнст претендует на то, чтобы быть главным авторитетом в кино, пытается даже диктовать моду.

- Надо сказать, ему это удается. "Дозоры" - масштабное событие в нашем кинематографе. Сейчас он с Максимовым очень грамотно провел кампанию фильма "Ирония судьбы-2". Как ни крути, это самые большие сборы в нашем новейшем кино.

- Вот и у меня знакомые строят большую киностудию на Черном море.

- Зачем она нужна сейчас-то? Киностудия в ее прежнем понимании - с громадным количеством аппаратуры, с большими павильонами - не нужна. Всего этого при современной технике не требуется. Можно поставить один - осветительный - прибор, и хороший оператор все снимет. Тем более что ко всему прибавилась и возможность пропустить пленку через цифру - скорректировать все погрешности, которые возникли при съемке. Сейчас достаточно комнаты, где сидят продюсеры, и подсобки для хранения камер и осветительной аппаратуры. Мы накануне, нет, мы даже уже внутри технической революции... Наверно, что-то такое было, когда начиналось книгопечатание. До этого каждая книга была художественным произведением. А потом книги появились в каждом доме. Мы накануне того, чтобы кино снимали, грубо говоря, на мобильный телефон... Производство кино стало массово доступным. Вот сейчас я студентов учу. Двадцать лет назад - всего лишь двадцать лет назад! - приходили ребята, мы им давали камеру, пленку, они снимали дипломную работу... А сейчас этим ребятам ничего не нужно. Они приносят мне кино, снятое на своей камере DVD и смонтированное на своем компьютере... За двадцать лет произошел такой рывок...

- Вот Алексей Балабанов говорит, что после пятидесяти кино нельзя снимать (ничего хорошего не выйдет), и обещает снять еще один фильм и бросить. А Андрон Кончаловский не соглашается, ссылается на Бертолуччи и Антониони, которые снимали до старости. Вы как это можете прокомментировать?

- Прокомментирую я таким образом. Лично я стимул для съемки кино потерял.

- Вот как...

- Я не понимаю примеров, приведенных Кончаловским. О чем он говорит? То, что сняли Бертолуччи и Антониони или он сам снимет, может быть, даже хорошо. Но это все мимо денег, мимо кассы...

- В финансовом смысле? То есть буквально?

- Нет-нет, в переносном смысле. В том смысле, что это никому не нужно! Когда люди ходили в кино в 60-е годы, в лучшее для кинематографа время, они воспринимали его очень близко к сердцу. В 30-е кино вообще было волшебством. Само по себе то, что изображение движется на экране да еще танцует и поет, было чудом.

Сейчас кино смотрят иначе: человек выскочил из кинотеатра - и уже не помнит, что смотрел. Кино в этом смысле приблизилось к шоу-бизнесу, к цирку, к эстраде, оно очень далеко от высочайших достижений кинематографа, от лучших его образцов.

- Ну-ка, скажите мне названия!

- Да пожалуйста. Это "Девять дней одного года", фильм вышел в начале 1962 года. Это был переворот в сознании. Обществу были предложены новые герои, кардинально отличные от тех героев, которых играл тот же Баталов еще семь лет до этого ("Дело Румянцева", "Большая семья"). Это был прорыв в сторону интеллектуального кино. Потом был фильм Анджея Вайды "Пепел и алмаз". Режиссерское решение некоторых эпизодов этого фильма кажется мне высочайшим достижением всего кинематографа. И наконец, "81/2". Эта картина просто всего меня перевернула.

- У Феллини вы все фильмы цените?

- Ну, практически все. Думаю, что Феллини - самый великий. Уже потому хотя бы, что остальные великие, как правило, скучноваты, чувство юмора у них притушено...

Пасти народы

- Это непременный признак великого - отсутствие чувства юмора?

- Ну, может, и так... Это вознесение в область проповедования... Гумилев говорил Ахматовой: "Аня, ты меня останавливай, когда я начинаю пасти народы".

- Вы не пробовали?

- Я не буду этим заниматься.

- Ну и слава богу.

- Но я вижу, что это происходит со многими, перешагнувшими планку шестидесятилетия, видимо, это возрастное. Мне из-за желания поучать трудно принимать Тарковского, уж очень серьезно он сам к себе относился: ни юмора, ни самоиронии.

- Может быть, дело в том, что Тарковский был человеком религиозным, много размышлял в своих фильмах о Боге?

- Может, и поэтому.

А есть ли бог?

- Раз уж мы затронули эту тему, то скажу: с Богом у меня отношения запутанные. Я вижу вокруг своих ровесников, которые истово молятся и ходят в храм. Да, я хорошо понимаю, что многие вещи принимаются в том возрасте, когда ты складываешься как личность... Кого-то в детстве водили в церковь бабушки или родители, а вот меня не водили. Мой отец был коммунистом, и не на словах, а по убеждению. Он был бесконечно благодарен советской власти, которая его, сироту, взяла на воспитание и сделала человеком. Он не мог быть по определению верующим, раз официальная идеология была атеистической. Мать у меня была деревенская женщина, но я не помню, чтоб она хоть раз перекрестилась.

- Боялась...

- Может быть, боялась. Хотя это делается автоматом...

- Вот как у вас сейчас?

- Нет, это я просто показал, как это делают люди автоматически. Вот я недавно летел на частном самолете с двумя богатыми людьми... Мы взлетаем - они перекрестились. Посадка - перекрестились. На обратном пути - та же операция. Ничего, кроме улыбки, у меня эта их вера не вызывает. Как они себе представляют Бога, который занимается их конкретным самолетом?.. Правда, жена мне говорит: "Смотри, умрем и будем в разных отделениях: верующие - в одном, а неверующие - в другом... Никогда на том свете не встретимся".

- Так вы в молодости с ней жили в разных общежитиях; это было как бы маленькой репетицией ТОЙ жизни.

- Я уже был готов креститься, чтобы ее успокоить, но мне сказали, что к этому надо готовиться, надо много прочесть, много понять. Короче, сначала надо обрести веру, а потом креститься. А вера во мне не живет, обманывать себя я не хочу. К тому же, надо сказать, состояние современной церкви не внушает мне желания входить под чье-то покровительство. Нету даже среди высших иерархов людей, к которым у меня было бы безусловное уважение. Они у меня скорей отторжение вызывают, и сильное. Кроме того, я ведь должен внутри себя соединить этот мир с этой верой, а у меня не сходится! Я думал- думал про это, а потом нашел роскошную формулу у Сомерсета Моэма в одном романе. Там некий человек всю жизнь искал Бога, и вот он пришел со своими сомнениями к священнику. Сомнения традиционные: что же это за мироустройство придумал Бог, в котором столько несправедливости? Мудрый священник выслушал его и сказал: "Поскольку вы всю жизнь искали справедливости, то вы глубоко религиозный человек, не верящий в Бога. Идите, Бог вас сам найдет!" Вот это определение - глубоко религиозный человек, не верующий в Бога, - мне, пожалуй, подходит.

Игорь Свинаренко

Вера Алентова: Обратная сила судьбы

Сейчас на Первом канале идет сериал "И все-таки я люблю", в котором популярная актриса Вера Алентова играет роль любящей матери, верной жены, строгой свекрови и суровой генеральши в одном лице. Ее героиня по имени Анна Брониславовна хочет оградить своего единственного сына от любви провинциальной девушки, спасти, как ей кажется, от коварного обмана "маленькой хитрой стервы". Действие разворачивается в 70-е годы теперь уже прошлого столетия. О работе над сериалом и о параллелях со знаменитой оскароносной картиной "Москва слезам не верит" мы и поговорили с Верой Валентиновной.

 Российская газета: Вера Валентиновна, у вас не так давно был день рождения, с которым мы вас поздравляем от лица нашей газеты и ее читателей. Вы к этому празднику относитесь по-прежнему философски: вашу известную фразу "женщине должно быть 39 и ни днем больше" цитируют повсюду. Кстати, а почему именно 39?

Вера Алентова: (Смеется). Знаете, отношение не поменялось: день рождения - это все-таки праздник не только твой. Не важно, как человек себя проявил - это уже от него зависит, - но он появился на свет, к этому причастны мама с папой, так что это и для них радость. День рождения - праздник хороший, он именно - День Рождения, ведь рождается человек в надежде, что он приходит в этот мир для хорошего.

А фразу про 39 лет сказала английская актриса Патрик Кэмпбелл. Я только подхватила ее и считаю, что она - замечательная. Видимо, для представительниц нашей профессии это более актуально, чем для обычных женщин, потому что они выходят на сцену, снимаются в кино, и им, конечно, хочется хорошо выглядеть. Сорок лет - это словно рубеж. Говорят, что сороковой день рождения даже не празднуют, хотя не знаю, только мужчины, или все?

РГ: Вера Валентиновна, нет ли у вас ощущения, что сериал "И все-таки я люблю" похож на фильм "Москва слезам не верит"?

Алентова: В сценарии сериала не было ничего общего с фильмом. И меня такое сравнение очень удивило. Я пока что видела только фрагменты из телефильма "И все-таки я люблю…", но некоторые сцены огорчили меня именно своей схожестью с картиной "Москва слезам не верит". Абсолютно так же снято общежитие, похожа сцена, где девочки переодеваются и пугаются. Да и говорят почти те же фразы: если в "Москве слезам не верит" было: "Общежитие слушает", то тут стало: "Общежитие шарикоподшипникового завода слушает". Надеюсь, что это получилось не намеренно: каждый художник должен делать что-то свое, и только этим он интересен. Мне показалось, что Сергей Гинзбург (режиссер "И все-таки я люблю…") - такой.

А вот роль в этом сериале была мне очень интересна. Моя героиня меняется: вначале более-менее молодая женщина, потом - в возрасте и, наконец, очень пожилая. Интересна роль, когда ты видишь человека на протяжении большого промежутка времени. Конечно, годы и обстоятельства меняют людей. Это та самая роль! Если в картине "Москва слезам не верит" мы видим Катерину молодой, а потом - сразу через двадцать лет, то здесь мы героиню видим на протяжении всего времени, когда она меняется, а это всегда интересно и для актрисы, и для зрителя.

Я была рада познакомиться с Сережей Гинзбургом. Он очень хороший режиссер. Помимо тех досадных мелочей, о которых я говорила, Сережа умеет находить общий язык с актерами, делает очень точные замечания. Любому актеру, даже самому хорошему, обязательно нужен режиссерский взгляд со стороны. Сережа умеет видеть со стороны и без всякого насилия умеет повернуть актера именно в ту сторону, которая нужна для сцены.

РГ: Вера Валентиновна, а почему вы сериал не смотрите?

Алентова: Потому что работаю. Мало у кого из творческих людей есть возможность смотреть телевизор. Я вообще его смотрю редко, а сериалы рассчитаны на то, чтобы их смотрели с начала до конца. Думаю, когда сериал выйдет на DVD, я посмотрю сразу все.

РГ: Режиссер Сергей Гинзбург, с которым мы встречались еще на съемках сериала, говорил, что история вашей генеральши очень непростая и она прежде всего о том, как жестоко человек расплачивается за свои ошибки и заблуждения. Вмешательство в жизнь детей - это родительский грех или обязанность?

Алентова: Я назвала бы это не грехом, а не умным поступком. Ваша жизнь принадлежит только вам. Можно посоветовать, желая уберечь. И в сериале вмешательство моей героини очень мотивировано. Не просто так она невзлюбила эту девушку, как это происходит в анекдотах про свекровей. Однако если говорить по большому счету - поступки моей героини были большой ошибкой, потому что в результате все люди, имеющие к этой истории отношение, прожили несчастную жизнь, не ту, которую они могли бы прожить, если бы не это вмешательство. Я считаю, что никогда не нужно лезть в чужую жизнь и советы следует давать осторожнее, даже если это твои дети.

РГ: Получается, что крепкий характер вашей героини перевернул жизни всех?

Алентова: Не характер, а стечение обстоятельств. Ведь от того, что человек, выйдя из дома, пойдет направо в аптеку или налево в магазин, оказывается, очень многое зависит. Ведь как сказать (задумывается)… Я как-то читала такой рассказ. Шла по улице молодая счастливая пара. Он захотел мороженого и предложил жене перейти улицу и купить его. Жена отказалась, а он перешел на другую сторону и занял очередь за девушкой в шапочке с помпоном…. Молодой человек влюбился и ушел к другой. Судьба решается каждую секунду.

РГ: А обратную силу судьба имеет?

Алентова: Думаю, что да. Я в юности считала, что каждое доброе дело должно быть вознаграждено, а за каждое злое придет расплата немедленно. Но жизнь показывает, что это, к сожалению, не всегда так. Есть даже такая поговорка, что ни одно доброе дело не остается безнаказанным.

 РГ: Это такой черный юмор.

Алентова: Да, и этот черный юмор имеет место быть в жизни. Но я по-прежнему оптимист по натуре. Мне кажется, что хороших людей на земле больше.

РГ: Сергей Гинзбург говорил о том, что вы на площадке много импровизировали. В частности, в одном из эпизодов решили появиться в кадре с косметической маской на лице - штрих к образу героини. А когда снимали эпизод, где ваша героиня выгоняет провинциалку Веру из дома, то вы в течение всего дня ни с кем не разговаривали и даже обедать не пошли.

Алентова: Не пошла обедать я, может быть, по той простой причине, что не хотела есть. Я шаманство вокруг актерской профессии не люблю. Я придумала, что в день свадьбы у моей героини голова в бигуди, закрученная платком, и, конечно, она делает себе косметическую маску из огурцов. Это естественно, ведь все мы в жизни бываем не в самом нарядном виде. Когда у тебя большая роль, то надо показать человека, которого ты играешь, со всех сторон, тем он интереснее. Была сцена, когда я туго завязала себе голову полотенцем, капала капли в стакан и говорила сыну, что у меня - давление. Моя героиня ведь немолодая женщина. В чем это выражается? Вот в этом. Когда я уже совсем старая, я перевязываю поясницу платком, с трудом хожу, плохо вижу.

Актерская профессия сводится к накоплению наблюдений. И даже если какое-то наблюдение тебе сейчас не нужно, оно хранится в подсознании, и понадобится не в этот раз, не в этой роли, так в другой. Чем больше накоплений (как старые мхатовцы говорили, чем больше штампов, но на самом деле-то - наблюдений), тем актер выразительнее.

РГ: Актер, который исполняет роль сына вашей героини, Антон Хабаров, признавался в интервью, что ему поначалу было боязно работать с вами в кадре.

Алентова: Когда человек популярен и известен, зачастую не знаешь, чего от него ждать. Может быть, он капризен? Или невыносим? Или будет говорить, что ты все делаешь не так? Общение со звездами учит осторожности. Хотя есть такая замечательная пословица: "Чем плодоноснее дерево, тем ниже клонятся его ветви". И на самом деле, все звездные капризы - это наносное. Как правило, человек по-настоящему интересный не будет этим заниматься. Ему некогда! Думаю, что и Антон, не зная меня, беспокоился, вдруг я со всеми этими звездными "прибамбасами"? Или вдруг я раскритикую его игру? А когда мы начали работать, надеюсь, он увидел, что я - человек доброжелательный к партнерам.

РГ: Вы с Юлией Меньшовой работали над сериалом "Бальзаковский возраст, или Все мужики сво…", играли мать и дочь. Юля хорошая партнерша?

Алентова: Юля - хорошая актриса. А хороший актер, как правило, хороший партнер.

РГ: Сейчас у Юлии новое ток-шоу "Верю, люблю, надеюсь…" на канале "Звезда", которое она ведет в паре с Сергеем Шакуровым. В нем рассказывается про людские судьбы.

Алентова: Она большая умница. Мудрость, приятие разных человеческих качеств - это приходит, как правило, с возрастом. Юля этим даром была наделена с раннего детства, чему я всегда удивлялась. Но именно это дает ей возможность так хорошо общаться с людьми. Поэтому, надеюсь, новая программа будет интересной.

РГ: Вера Валентиновна, вы - член Союза театральных деятелей, президент Благотворительного федерального фонда социальной защиты. В чем заключается ваша деятельность на этом поприще?

Алентова: Сейчас этого Благотворительного фонда нет. Работать было трудно, мы организовались поздно, и поэтому все так называемые олигархи…

РГ : Были разобраны?

Алентова:… мы просили помощи, но оказывалось, что кто-то уже помогает детскому дому, кто-то - дому престарелых, кто-то - поликлинике. Когда меня Михаил Ульянов пригласил на должность президента, он сказал: "Ты человек справедливый, сумеешь распределить деньги правильно". Но распределить - это одно, а достать… Настали новые времена. Мы ходили и просили, однако мало кто помогал. Это унизительно. Может быть, потому, что нечего было распределять, и не удавалось доставать, фонд и был упразднен.