— Вы много снимаетесь в боевиках. Помнится, в фильме Дезертир вы в одиночку спасали в горах похищенную какой-то бандой жену!

— Кстати, это действительно была моя жена! У меня тогда был тяжелый период, и я буквально жил в долг. Картину Дезертир мы снимали в Туркмении, в 60 километрах от Ашхабада. Давид Моисеевич Эппель выдал мне зарплату, и, поскольку он собирался лететь в Москву, я попросил его передать эти деньги моей жене, которая должна приехать за ними из Минска. А на роль героини была утверждена Габриэла Мариани, но она не смогла сниматься. Позднее мы встретились с ней как муж и жена в Ундине. И вот моя жена Света приезжает за деньгами, и Давид Моисеевич ее спрашивает: А вы кто по профессии? Она говорит: Я в театральном институте учусь. А посниматься у нас не хотите? Свете устроили минимальную пробу, и ко мне она приехала уже в качестве исполнительницы главной женской роли. Все произошло совершенно случайно! Света была еще никому не известной девочкой. Из имущества у нас с ней тогда имелась только сумка с нашими вещами и моими инструментами — я любил мастерить. Занимался резьбой по кости, потом увлекся резьбой по камню и ювелирным делом. Работы мои, кстати, пользовались спросом. Картины писал (вернее, как я это называю, красил, поскольку художественного образования не имею) и сдавал в художественный салон. Говорят, что некоторые из них находятся сейчас в Германии и Турции. Такой вот был сложный период, когда надо было просто выживать, кормить семью.

— А как получилось, что в кино из вас сделали такого воина-супермена?

— Даже не знаю!.. Сначала была картина Матрос Железняк, где я сыграл главную роль. А после нее меня пригласили на пробы Секретного фарватера. И там консультант — большой адмиралтейский чин — сказал мне: Ты на флоте служил, верно? У тебя походка, выправка флотские. А я к флоту вообще никакого отношения не имел! Я служил в артиллерии, да и то, в общем-то, большую часть времени провел на сцене, поскольку уже имел начальное театральное образование. Может быть, выправка была потому, что я спортом занимался? Моим любимым видом спорта стал бег на километровую дистанцию. Я был выносливым молодым человеком, который показывал хорошие результаты. В общем, не знаю, почему так сложилось, но после Секретного фарватера меня стали часто приглашать на роли военных.

— В Секретном фарватере ваш герой и с парашютом прыгает, и под водой плавает, и после крушения самолета долго держится на плаву в открытом море. Это все действительно делали вы?

— Открою вам секрет. Картину мы снимали в небывало короткие по тем временам сроки: 4 серии за 7 месяцев. Поэтому под водой по большей части плавал один мой дублер, другой прыгал с парашютом, а я в это время бегал в катакомбах, где мы с немцем — каскадером Петей Шерекиным — осыпали друг друга ударами рук и ног. Это было под Севастополем, на 32-й батарее. Удивительное место — 4 этажа под землю! Там даже сохранились какие-то вещи со времен войны! А в открытом море — да! Эпизод на экране длится считаные минуты, но мне пришлось просидеть в воде целую смену. Нашли длинный пирс, уходящий в море. С него и снимали на фоне моря. Я там плаваю, изображаю что-то, а с пирса кричат: Толя! Побарахтайся немножко! Сейчас мы камеру перезарядим! И вижу, как помощник оператора неуклюже карабкается в гору, к автобусу с аппаратурой. А я плаваю. Вот тогда я понял, что, пока камера работает, актер и в огонь пойдет, и в воду… да на все пойдет! И пока я слышал громкий треск камеры Конвас, я самоотверженно барахтался в воде.

— А вообще вам нравится демонстрировать в кадре хорошую физическую подготовку?

— Раньше нравилось. Во всяком случае, я заботился о том, чтобы не было стыдно раздеться. По-моему, герой в кадре должен быть немногословен и все время совершать поступки. С другой стороны, когда идет перебор каких-то драк, трюков, стрельбы, это тоже нехорошо. Да и в том, что руки-ноги у меня переломаны, тоже хорошего мало. Сейчас я бы, наверное, относился ко всему этому уже по-другому. Всему свое время. Бывало, что я в гипсе со съемок уезжал. Сломал ногу, когда снимали Гол в Спасские ворота. В картине Частный визит в немецкую клинику с крыши прыгал, тоже ногу сломал — в гипсе меня грузили в самолет. Снимали Матрос Железняк, я там стекла в тюрьме бил — сильно руку разрезал, долго потом заживала. И т. д. и т. п.

— Многие актеры жалуются, что кино сейчас снимают очень быстро и иногда это сказывается на качестве.

— Меня, конечно, это тоже волнует. Но и я в какой-то степени грешен, потому что иногда снимаюсь в сериалах, которые называют обидным словом мыло. Хотя работаю я в них с такой же отдачей, как в любом другом фильме. Но, с другой стороны, спросите бабушек и домохозяек — что они смотрят? А они не люди, что ли? Моя мама тоже смотрит бразильские сериалы, и, когда я как-то упрекнул ее за это, она мне ответила: А у меня в жизни только это и осталось. Я что, должна смотреть про стрельбу-пальбу? Мне всей этой кровищи в годы войны хватило! А ты просто завидуешь, потому что сам не снимаешься в таких больших ролях! Я сказал: Хорошо, я снимусь специально для тебя. Поэтому, когда появилась возможность, я снялся в Ундине. Кстати, я знаю, что в Ялте, когда кричали: Ундина» начинается!, женщины бросали сажать картошку и шли смотреть. А мужики только смотрели им вслед и чесали затылки. А одна бабуля однажды мне просто руки целовала, говоря: Господин Таранов, я за вас так переживаю! Нет, и такое кино должно быть!