— Алексей, что ж вы так долго определялись?

— При выборе жизненного пути мы копируем родительские матрицы. Я из семьи профессиональных военных: отец был летчиком, дядя — танкистом, дедушка тоже служил. Я ведь родом из Киева, жил и учился на Чоколовке, где одни военные училища — КВИРТУ, КВИАУ. Вокруг ходили курсанты — бравые, подтянутые, в щегольской форме. Может, я бы и решился влиться в их ряды, но на медкомиссии в военкомате обнаружили у меня катаракту — о профессии военного не могло быть и речи.

Уже на втором курсе МВТУ имени Баумана, столкнувшись с военной кафедрой, я, честно говоря, перекрестился: все в жизни делается к лучшему... Я очень уважаю военных, отдаю должное их мужеству, чести, благородству, считаю, что, как говорили в фильме «Офицеры», «есть такая профессия — родину защищать». Мой отец погиб, спасая свой самолет, хотя мог бы катапультироваться, так что знаю, о чем говорю... Просто понял — это не мое. Не в смысле интеллигентского пренебрежения: «Фу, господа, вы ходите строем». В чем-то я системный человек, но слишком эгоцентричен, чтобы влиться в отделение, взвод, роту, батальон...

— Актерская профессия переменчива, как ветер, — не разочаровались?

— Актерство есть способ существования, это — навсегда. Сначала у меня была одна цель — поступить в театральный. На втором курсе — сделать все, чтобы, ради Христа, не выгнали. На третьем думаешь: наверное, что-то я все-таки умею, ведь есть люди, которые делают это хуже меня. На четвертом вдруг накатывает отчаяние, стараешься зацепиться хоть в каком-то театре, сняться в кино... Господь так решил, что раз в неделю вечером я выхожу на сцену. Конечно, на телевидении и в кино аудитории многомиллионные или просто миллионные, а в театре — только тысячные, но зачем-то люди к тебе приходят, чем-то ты с ними делишься, что-то между вами происходит!

— Что именно, как вы думаете?

— Энергетический обмен. Мы делимся на интровертов и экстравертов, в актеры идут экстраверты с мощной энергетикой. Ее мы, наверное, и отдаем, а взамен получаем зрительскую...

— Не жаль ежедневно растрачивать свои запасы?

— Так они же возвращаются сторицей. Часто повторяю студентам: «Израсходуешь тысячу нервных клеток, профессиональный результат будет — единица. Значит, надо тратить сотни тысяч, миллионы — для таланта это минимальные потери. Кстати, талант напрямую связан со временем, то, что сейчас «ах!», через несколько лет может оказаться ничем. И наоборот: яркие тому примеры — Ван Гог, Андрей Тарковский. Когда меня спрашивают, 
кто самый прокатный режиссер, всегда отвечаю: «Тарковский, потому что его смотрели, смотрят и будут смотреть вечно — во всем мире».

— Вы засветились на экране в фильме...

— ...Ильи Фрэза «Личное дело судьи Ивановой» с Натальей Гундаревой в главной роли. Я играл молодого парня, влюбленного в героиню Марины Зудиной: она уезжала, я, провожая ее, бежал за поездом. Помню, выучил свои слова назубок, ночь не спал — повторял. 

Съемки проходили на киевском вокзале, куда я прибыл в 10 утра и, к своему удивлению, никого там не застал. Часа через полтора приехали режиссер с оператором и, увидев меня, очень удивились: оказывается, поезд, на котором уезжала моя киновозлюбленная, должен был отойти только в четыре дня.

— Вы отправились домой отдохнуть?

— Куда там — сидел на вокзале, повторял текст. Мне казалось, все должны волноваться так же, как и я, но другой мой партнер по сцене, Сергей Шакуров, в это время спокойно спал. Правда, когда пришла пора выходить на площадку, очень быстро собрался и прекрасно отыграл.

— Сейчас вы уже так не трепещете перед каждой съемкой?

— В самый первый день все равно бывает немного не по себе...

— При всей своей занятости вы находите время для работы со студентами в Школе-студии МХАТа...

— Хочешь оставаться молодым — толкай впереди себя молодежь. Казалось бы, у меня большой опыт, что нового ребята мне могут дать? Но иногда такие парадоксальные решения приходят!

«В МОИХ ГЕРОЯХ АЛЕКСЕЯ ГУСЬКОВА ЛУЧШЕ НЕ ИСКАТЬ» 

— Мама воспитывала вас одна?

— Но всегда старалась сделать так, чтобы ни я, ни моя младшая сестра не чувствовали, что семья у нас неполноценная, как это зачастую бывает, если в ней нет отца...

— Зато сестру, наверняка, растили вы?

— Иногда приходилось сидеть с ней, когда мама уходила на работу, только это вряд ли можно назвать воспитанием. Сестренка очень боялась мух, чем я и пользовался — усаживал ее на кровать и говорил: «Вокруг — мухи, если пошевелишься, они на тебя набросятся». Бедный ребенок замирал, зато когда приходила мама, сестра начинала рыдать. Кстати, первыми словами, которые она сказала, были: «Мухи, кыш!».

— Распространенная зрительская ошибка — отождествлять актера с его ролями...

— Станиславский говорил, что в работе над ролью надо идти от себя. Вот и мне кажется: чем дальше от себя убежишь, тем убедительнее и органичнее будешь выглядеть. Так что в моих героях Алексея Гуськова лучше не искать.

После картины «Граница. Таежный роман» меня просто замучили вопросами, такой ли я в жизни, как на экране. Поначалу честно пытался объяснить, что я вполне нормальный человек, и семья у меня есть, и мама. Потом надоело, и начал отвечать: «Что вы, я гораздо хуже».

— Вы, как и все актеры, уверены, что отрицательных персонажей играть интереснее?

— Не считаю их отрицательными — они люди страстные, а страсть редко бывает со знаком плюс. В работе всегда интересуюсь чувственной стороной жизни — каждую секунду в нас кипят страсти: к чему-то стремимся, с чем-то боремся, что-то преодолеваем. О моем Никите Голощекине из «Границы» говорили, что он изверг, нелюдь, человек-волк, но кто-то из мужиков пробовал поставить себя на его место? Так называемый положительный герой все время убеждает моего отрицательного: «Ты — мой друг!», а сам спит с его женой... Мне очень интересно было играть, как из моего героя постепенно уходит человеческое и появляется волчье. Человек отличается от животного только наличием нравственности и умением прощать...

— Вы в судьбу верите?

— А как же! История нашего знакомства с женой (жена Алексея — актриса Лидия Вележева. — Авт.) — яркое тому подтверждение. Мы ведь с ней оба в детстве жили в Киеве, причем недалеко друг от друга, возможно, ходили по одним и тем же улицам, но не встретились. Потом я увидел ее в фильме «Государственная граница» и поразился: надо же, какая красивая девушка! Но и этот эпизод продолжения не имел. А спустя еще несколько лет мы с ней все-таки познакомились в театре Василия Ливанова «Детектив». Опаздывая, я бежал по коридору и увидел невероятно красивую девушку. Попросил у нее спички, чтобы прикурить, и не вернул — так мы познакомились...

— Свою долю и на коне не объедешь?

— Именно, хотя для себя я называю все, что с нами происходит, матрицей — мне очень нравится одноименный американский фильм. Все мы считываем матрицу, каждый — свою. 

Например, в Москве я хожу по определенным дорожкам, но есть уголки, в которые ни разу не заглядывал, хотя обитаю здесь уже 20 лет. До этого я 10 лет жил в Киеве, но когда меня спрашивают о каком-то киевском районе, скажем, Троещине, тоже ничего не могу о нем сказать: нет у меня о нем воспоминаний, нет, если можно так сказать, тактильных ощущений. Приезжая, стараюсь пробежать именно по моему Киеву, остальное меня мало интересует...

«РАДИ МЕЧТЫ ЖЕНЩИНЫ ДЕМОНСТРИРУЮТ ЧУДЕСА ХРАБРОСТИ, ОТРЕЗАЯ СЕБЕ КУСКИ ТЕЛА...» 

— Без чего, на ваш взгляд, нельзя прожить жизнь?

— Без мечты. Хотя, казалось бы, это такой бородатый штамп. Помните, как в советское время газеты писали: «Вот идет человек с мечтой!». Многое мы не выбираем — время, в которое живем, детей, родителей (хотя мой младший сын, фантазер и вообще неглупый ребенок, как-то сказал: «А я вас с мамой сверху видел. Вы мне понравились, и я вас выбрал»). Но ведь мечтать мы вольны. Посмотрите, на что фантазии, пусть даже завиральные, толкают людей: женщины демонстрируют чудеса храбрости, отрезая себе куски тела, перешивая заднее место на лицо, мужики бросают пить, что совсем уж невиданное дело...

— Какой жизненный принцип вы назвали бы для себя основным?

— В православной религии есть постулат: каждому дается по вере его. В жизни это значит — во что веришь, то и получаешь. Если думаешь, что все вокруг желают тебе зла, так оно и будет. И наоборот... Но есть еще одна мудрая мысль, которую я вычитал достаточно давно, хотя смысл начал постигать только в последнее время: «Только пройдя путь, ты понимаешь путь, который хотел пройти». Это — Мераб Мамардашвили, один из самых интересных философов ХХ века.

Не устаю повторять это всем — детям, студентам, людям, сетующим на ту или иную жизненную ситуацию. Да откуда ты знаешь, как то, что сейчас кажется тебе чуть ли не катастрофой, повлияет на твою дальнейшую судьбу?! Может, именно с этого события начнется самый счастливый период твоей жизни...

— Годы очень сильно вас изменили?

— Когда я вспоминаю себя, скажем, 20 лет назад, вижу совсем другого человека. Все было другим — страна, идеология, социальная среда...

Как правило, с возрастом люди начинают брюзжать, что когда-то и трава была зеленее, и небо голубее. Оказывается, физиологи определили, что вкусовые рецепторы тоже стареют, и вкус у человека просто притупляется. Значит, молоко то же самое, коровье, но ты в силу возрастных особенностей организма уже не можешь сполна насладиться его вкусом...

— Возраст помогает изживать недостатки. Кстати, их у вас много?

— Кто-то из классиков писал: «Что у вас есть из грехов?». — «Гневлив-с». Вот и я «гневлив-с» — не терплю хамства, могу из-за этого и в драку полезть. Хотя каждый раз себя нещадно за это ругаю: есть же, наверное, какие-то другие средства борьбы с хамами. Нельзя им отвечать той же монетой — бесконечная цепочка получается, надо ее прерывать. Лучше вывесить белый флаг перемирия, чем множить зло...