Хотелось бы начать наш разговор вот с какого вопроса: В детстве ты переезжал из города в город. Такая частая перемена местожительства привела тебя к желанию перевоплощаться?
Наверное, да. Когда мы находились на том или ином месте, была тяга к постоянным переменам, скорее даже было желание играть. В моем случае это более личная история. Ведь не все дети военных становятся актерами. Мне кажется, это более глубокий посыл, благодаря которому было создано мое существо.
А кого чаще ты изображал на детских утренниках?
Я чаще всего читал стихи, особых ролей не играл. Один раз был гусаром. Помимо утренников, участвовал в детских спектаклях, играл каких-то скелетов. А первой моей ролью был новогодний олень. Я пел песню "Вернись лесной олень".
В школе твоя творческая деятельность продолжалась?
Собственно говоря, только театр и был. Родители на тот момент поставили запрет на участие во всякой самодеятельности. Ведь кроме нее я больше ничем не занимался. Но у них ничего не получилось, и все вышло так, как оно вышло.
Можно ли назвать главной победой юности твое поступление в театральный вуз?
Я не воспринимал свое поступление как какой-то рубеж. Это было для меня само собой разумеющимся фактом, я знал, что не могу не поступить. Не то чтобы был настолько уверен в своих силах, а просто цель была одна. И если бы не поступил в Щукинское училище, то поступил бы в какое-нибудь другое место. И все равно бы поступал, поступал и еще раз поступал. Но, победа… Нет, скорее, для меня это стало каким-то прекрасным стечением обстоятельств, и скорее случайностью. Ведь очень многое зависит от случайностей. Многое зависит от того, кто из преподавателей набирает курс, и чего он хочет. Все зависит немного не от тебя. Ты можешь быть прекрасным, а тебе говорят, что ты почему-то из другого института. А ведь ты для себя никогда не ставил границ. Внутренние законы школы и внутренние законы института отчасти диктуют, что будет происходить в твоей жизни. Поступал со всеми сложностями, но, тем не менее, путь был один.
Твоих героев можно назвать "сложными персонажами". Ты их сам выбираешь, или они тебя находят?
Конечно же, они сами меня находят, не то чтобы я выбираю. Хочется, конечно, перейти в разряд выбирающих себе героев. Еще есть несколько вещей, которые хочется понять, узнать и совсем уже освободиться. Стать каким-то полным властителем своей одаренности, своего таланта и иметь право на все. Сейчас еще какие-то вещи не известны, какие-то не поняты. Конечно же, так будет всегда, но будет какая-то работа с материалом, и с узнаванием себя. Но алгоритм, и ключ, как открывается та или иная дверь…. Хотя, возможно, я ошибаюсь, и никакого алгоритма не существует, а всегда есть какие-то индивидуальные моменты.
В одном из интервью ты сравнивал актера с "зеркалом", которое впускает в себя персонажа. Не боишься потерять самого себя в чужих отражениях?
Не дай мне Бог сойти с ума! Боюсь, конечно. Можно в какой-то момент сойти с ума, и потеряться в своих персонажах. Это безумие, и это очень сложно. Ведь реальность сильнее, чем твои образы, которые ты себе строишь. А вести такую сложную игру с действительной реальностью через различные образы немножко уже утомительно. Это какие-то детские вещи, которыми можно развлекаться в шестнадцатилетнем возрасте. Сейчас, наоборот, хочется поглотить все, что существует на самом деле, и скинуть все "ненастоящности" и как-то от них отгородиться.
А как ты выходишь из образа, играя в театре?
Я иду на поклон. Мне кажется, это и есть выход из образа. В этот момент все становится на свои места, и зритель понимает, что ты играл. Он непосредственно подходит к тебе как актеру, а не образу… А ты выходишь уже не к этому эмоциональному существу с тысячей голов, с которым ты только что общался, и который имеет свое настроение, и ты не знаешь, как оно проявится. А ты четко видишь каждого человека и понимаешь, какие изменения он пережил.
Выходя на сцену в начале спектакля ты уже чувствуешь энергию зала?
Всегда по-разному. Иногда все бывает обманчиво. Бывает, складывается ощущение, что в зале происходит какое-то замирание, но потом понимаешь, что это было огромное внимание. Но предугадать всегда сложно. Есть построенные спектакли, которые направлены на определенную эмоцию, а бывает, дают обратную реакцию. Исходя из своего опыта, ты понимаешь, что должно быть, ты уже хочешь, ты знаешь, как с этим работать, а реакция идет совсем другая. Но это всегда отрезвляет, чтобы не идти по заданному раз и навсегда пути, и чтобы всегда было что-то новое.
Что тебя больше увлекает процесс создания спектакля (репетиции) или же уже готовый спектакль?
Для меня и то и другое сейчас очень интересно. Это абсолютно разные процессы, их нельзя сравнивать, нельзя поставить на одну чашу весов. Ведь ты что-то придумываешь, рассчитываешь на определенный эффект. А потом интересно, как будет на самом деле. Ведь с каждым разом все изменяется, изменяется, изменяется. Так особо не ждешь, что будет. И нет каких-то нелюбимых вещей в профессии. Даже наоборот, хочется как можно плотнее сталкиваться с каждой секундой своего дела.
Состоялась премьера спектакля "Человек - подушка" (The Pillowman), по пьесе Мартина МакДонаха, в постановке Кирилла Серебренникова. Как протекала работа над твоим персонажем Ариэлем?
Для меня работа была не очень легкая. Бывает такое, что работа совпадает с твоими какими-то внутренними переживаниями. И с тем, какую информацию ты хочешь передать через себя. Тут получилось так, что все стечения обстоятельств в моей жизни в тот момент лишний раз подтверждали, что выхолащивание сознания через пропускание мощных негативных импульсов, как через мозг пропускают ток, что эта техника не единственная. Это подтверждала и моя жизнь. Так совпало, что в театре получилось про одно, в жизни получилось про другое. И эта состыковка происходила достаточно сложно. Но вот этот момент посвящения себя профессии, это состояние пустого сосуда, который ты можешь наполнить информацией и с помощью своих каких-то природных данных воплотить ее в реальность, и выдать ее за правду, очень увлекала. Стирание полного самовыражения в работе. В итоге получилось, что благодаря этому материал стал открываться, и стало ясно, как общаться со зрителем, о чём говорить и как играть.
Какой, по твоему мнению, самый эмоциональный спектакль в твоем репертуаре?
Мне кажется, что "Чайка". Если выключить эмоцию из этого спектакля, даже не эмоцию, а скорее чувственность, то спектакль станет ни о чем. Вся чувственность вышита огромными кружевами, и если за этим ничего нет, то будут просто узлы. А если есть, то получается невероятная реальность и потрясающее пространство. Спектакль так построен, что он выводит один на один актера и зрителя. Если актер не наполнен, то ему не про что играть. И невозможно прикрыться ритмом или светом. В спектакле есть эффекты, это прекрасно выстроенные движения с передвигающимися декорациями, работающие как увеличительное стекло, как киноэффект. Но тем не менее все один на один. Ты и партнер, ты и зритель, вот в таком мощном тандеме происходят чудеса. Спектакль совсем не рассчитан на быстрые эффекты, на быстрое высекание эмоциональной искры. В нем очень плотные и глубоко протянутые нити. Хотя, так со всеми спектаклями. Но есть вещи, которыми ты развлекаешься: быстро произнося текст или подхватывая реплику партнера, увлекаясь какими-то техническими вещами. А в "Чайке" этого нет, и, если говорить о более эмоциональном и чувственном, то это этот спектакль.
В скором времени все ждут выхода на экраны страны картины "Мишель Лермонтов". Очень интересно, как проходила подготовка к роли Михаила Лермонтова?
Есть надежда, что фильм выйдет. Опять же к роли готовиться было очень сложно. Нана Джорджадзе сценарий никому не давала, и никто ничего не знал. Слова учили за день до съемочного дня. Она намеренно исключила построение роли. Актерская работа происходила на каком-то чутье, импровизационном и живом моменте на съемочной площадке. Я читал много книг, размышлял. В этом во всем пытался отыскивать подобные настроения и поведение в реальности. Ведь надо было соединить два времени, чтобы не ходить в кринолинах, и не быть какими-то несуществующими персонажами. А максимально донести систему сознания и образ мышления людей. Ведь если люди говорят про честь, то это во все времена. Если люди говорят про красоту, то это во все времена. Или про ощущение прекрасного. Это какие-то незыблемые вещи, и они ставятся во главу угла, и об этом прежде всего говорится. Вот за это стоит умереть, и за это стоит постоять.
И все-таки, что самое сложное в профессии?
Вставать рано утром, это самое сложное. У меня какая-то нечеловеческая любовь ко сну. И ради лишней минуты сна можно пойти на очень многое (смеется). Сложное в профессии… Появляться дома только в 12 часов ночи, а в девять утра уезжать. Оставлять все домашние дела не на свои плечи. Хотя так хочется всем этим заниматься. Но, искусство…
Какие цели сегодня ты ставишь перед собой?
Выше, легче, проще, веселее. Вот эти цели я ставлю перед собой. Прежде всего, выше, как можно выше. Но не в смысле, быть выше всех. А подниматься над какими-то обыденными вещами, и через малейшее слово, через эмоцию, через энергетический посыл, пропускать через себя какое-то движение природы. И говорить только про вещи вечные, вещи прекрасные и красивые. И видеть во всем красоту и не размениваться на сиюминутный успех или сиюминутные радости, которые могут вызвать истерический смех и все про это забудут.
А что тебя может выбить из колеи?
Незнание как поступить, состояние тупика. Или когда понимаешь, что ты не в силах изменить то или иное событие. Даже не из-за того, что у тебя не хватает сил. Просто не можешь перешагнуть барьер, установленный самим собой. Границы, которые ты не можешь переступить. Ты знаешь, что эта невозможность может повлечь за собой какие-то последствия, принести тебе боль. Но вот этот конфликт внутреннего с обстоятельствами… Не то что бы он может выбить из колеи, но он может отнять много времени на размышление, нахождение компромисса с самим собой. Ведь, это может затянуться на какое-то время, которое уже не от тебя зависит. Невозможно откинуть какой-то вопрос, перед тобой возникший, оставить его на потом, или сделать неважным. Решение нужно принимать здесь и сейчас.
Что радует тебя в жизни?
Всё, мне нравится эта жизнь.
Как ты отдыхаешь?
Занимаюсь дыхательной гимнастикой, сижу во всяких обогащающих энергией позах. Сплю. И смена деятельности, конечно, на лежание на диване и смотрение телевизора (смеется). Вот таким образом силы восстанавливаются очень скоро.
Как ты думаешь можно ли найти баланс между любовью и свободой?
Можно. Баланс между любовью и свободой заключается в том, что ты абсолютно свободен делать человека счастливым, того человека, которого ты любишь. Порой это даже заставляет тебя сталкиваться с такими мыслями, как "а вдруг это бесполезно, а вдруг это никому не нужно, и что из этого ничего не выйдет". Но все эти страхи блекнут перед свободой любви. Свобода любви это и есть осознание того, что человек свободен любить несмотря ни на что. Если ты решаешь для себя этот вопрос, то в тебе нет никакого сомнения в том, что твоя жизнь растворена в другом человеке, вот из этого ты обретаешь свободу. И ничто не может тебя остановить. Ты об этом даже не задумываешься, а просто живешь.