В фильме «Русалка», главная героиня, роль которой исполняет Мария Шалаева, говорит такую фразу: «Когда людям некуда деться, они едут в Москву». Чем вас привлекла Москва, что заставило уехать из родного Пскова?
С одной стороны, это обидная формулировка, с другой стороны, это правильно… Хотя у меня в Пскове все было прекрасно, и я была там на хорошем счету. Мне было, чем заниматься, и у меня никогда не было проблемы, чем можно занять себя. Я всегда умею находить проблемы больше, чем нужно и дела больше, чем следует. Когда впервые приехала в Москву в 11 лет я поняла, что мой внутренний ритм совпадает с ритмом этого города. А в моем городе скорости немножко не те.
Решили поступать в театральный ВУЗ? С первого раза удалось?
Поступила со второго раза только.
Знаю, что год Вы даром зря времени не теряли и играли в группе…
О, Да! Группа называлась «Ночной перрон». Это прекрасное время сотрудничества с Вячеславом Рахманом (в 2006 Вячеслав получил награду «Душа земли псковской» - прим. автора). Мы пели песни на стихи псковских авторов, Слава сам писал музыку, вместе ездили по деревням, по детским домам и интернатам. Не брали за выступления никаких денег. Во-первых, мы испытывали неимоверный кайф. Не могу с достоверностью сказать, насколько высокопрофессионально это было, но, так как работали от всей души и с большой любовью, плохо быть не могло. Считаю, что получила прекрасный опыт. Слава - один из немногих людей, который в меня верил… Верил, что мне нужно заниматься чем-то в этом роде... Многие не могли поверить, что это какая-то серьезная задумка. По поводу того, что не поступила первый год, я благодарна Богу… и всем силам, земным или неземным, что я поступила к своему мастеру. Когда я увидела впервые Олега Кудряшова, я поняла, что это абсолютно мой человек и он из меня сделает что-то такое, что будет кому-то нужно.
Есть такое мнение, что у выпускников Кудряшова профессия в руках есть.
Правильная формулировка. Кудряшов нас научил работать. Таланта и даже иногда гениальности мало для того, чтобы быть хорошим актером, да и вообще иметь работу. Нужно уметь со всем этим справляться и брать все это в свои руки. Кудряшов нас всему этому научил. К тому же мы все знаем, что такое музыка, как с ней работать - это большая редкость для актера, как это ни странно. Он научил нас понимать собственное тело, да и зачем нужно актеру, работать с голосом... Иногда приходишь в театр и понимаешь, что спектакль хороший, но ресурсы, чтобы делать этот спектакль на уровень выше, не использованы.
Время очень быстро летит, и вот вы начали работать в «Театре современной пьесы»...
Я не работала в «Театре современной пьесы». Я там играла в спектакле… и это моя принципиальная позиция, по крайней мере, пока она сохраняется: пока не хочу идти в репертуарный театр. Не потому что мне не нравится театр «Школа современной пьесы» или потому что мне не нравится руководитель этого театра, как он посчитал. Просто сейчас это не мое. Я хочу попробовать поработать с разными режиссерами, с разными партнерами и параллельно, помимо этого, стараться оставаться со своими однокурсниками.
А сотрудничество с Евгением Мироновым в «Театре Наций»?
У каждого человека есть ряд людей, которые очень много значат в твоей судьбе. У меня есть во Пскове 2 таких человека: тот, кто отправил меня поступать — Слава, мой Мастер, и Евгений Миронов… Помимо того, что он стал для меня очень важнен как партнер: с таким ты начинаешь на другом уровне существовать и задумываться об этой профессии. Я очень боюсь его разочаровать, поскольку я его очень люблю. Просто, понимаете, когда что-то случается, кажется, что так много людей, каких-то знакомых, родных, а чаще всего мне приходится звонить ему в самых сложных ситуациях.
Театр Евгений Миронова в какой-то мере альтернативен современному искусству?
То, что задумал Женя, на мой взгляд, гениально. Дай Бог здоровья ему, чтобы он это осилил... приглашает режиссеров мировых именем. Это не антреприза, далеко не антреприза, то есть не по ее законам, когда тяп-ляп — и все готово… Это серьезная работа.
Какие проекты сейчас запланированы в репертуаре театра?
Женя приглашает сейчас очень многих режиссеров именно для создания серьезных спектаклей. Сейчас идет работа с Алвисом Херманисом (режиссер «Нового Рижского театра» – примеч. автора), будет еще множество режиссеров (пока не буду открывать тайны), плюс параллельно отдельная программа, где молодые режиссеры будут ставить свои спектакли. То есть, молодой режиссер приходит в «Театр Наций» и говорит: «Вот у меня есть такой проект», — ему дают время прорепетировать, он что-то показывает, если руководство понимает в этом какую-либо художественную ценность, то спектакль выпускают. Так было с нашим спектаклем «Шведская спичка» режиссера Никиты Гриншпуна. Это, конечно, не значит, что абсолютно для всех будут открыты двери, но это вполне возможно.
Как Вы относитесь к современной пьесе?
У меня с современными пьесами проблема. Я покупаю себе сборники «лучшие пьесы такого-то года», но крайне редко нахожу там что-то интересное, стоящее, взять хотя бы Владимира Преснякова, несмотря на то, что «Изображая жертву» — довольно старая пьеса, там есть тот же мат, но, ведь это оправдано, это же аутентичные дела. Просто я не могу понять, если мат ради мата и ради того, чтобы это было круто и показать голую *опу, но, если в театре требуют что-то произнести матом, если это создает характер человека, если это нам помогает понять его проблемы, то, наверное, это нужно. Хотя я не считаю, что все необходимо так строить: можно найти какие-то иные театральные решения.
Ваше отношение к чернухе и мату, который мы можем очень часто сейчас видеть на сцене?
Каждый спектакль должен производить свое впечатление, потому что иногда выходишь, и тебе хочется блевать, а потом ты понимаешь, что просто режиссер поставил такие задачи... Не все спектакли должны дарить чрезмерную радость. Это неправильно. Тогда театр превращается в какой-то маскарад, может быть даже шоу. Есть спектакли которых выходишь и думаешь: «Господи, какой кошмар! Разве так может быть?», а потом понимаешь, что это будоражит твой мозг, это на тебя как-то влияет. Хотя конечно, я люблю спектакли, в которых света много, добра… с легкой грустью.
Если выбирать между театром и кино, что ближе?
Вообще это странно. Кого больше любить? Маму или папу? Театр - это все равно какой-то процесс, долгий, в котором можно покопаться. Кино - это совсем другие скорости, тебе нужно всегда быть готовым выдать сейчас то, чего ты от себя не ожидал. В 30 секунд уложить все. Без кино я бы не смогла. Это очень насыщенная жизнь. К примеру, съемка идет три месяца, и каждый день ты горишь, горишь, горишь этим, что-то происходит — постоянное ощущение конца и форс-мажора, как перед премьерой в театре, каждый день в кино. Что ни кадр - премьера. И потом, что в кино меня расстраивает. В театре, отыграв спектакль, ты чувствуешь, что здесь что-то не то или, наоборот, очень верно, в следующем спектакле идет работа над ошибками. В кино как ты сыграл, в тот день, когда у тебя болела голова или упал светоприбор, и от этого упало настроение, или, когда ты восемь часов проспал, а на девятый тебя выпустили …поиграть. Как ты тогда сыграл: и через 10 лет…и через 20…на всю жизнь, в общем. И ты сидишь уже в зале, смотришь…вот нужно было не так, а ничего не поделаешь.
Ваша первая главная роль в кино – фильм «Невеста». Какими были первые эмоции?
Да, невеста. Я поняла, что мне это понравилось. Большая ответственность «из кадра в кадр»…нужно иметь всю структуру фильма в голове, это сложно. А так ты изо дня в день с этими людьми, возникают отношения. И у нас на редкость подобралась потрясающая труппа. Ведь это же малобюджетный фильм, и зачастую приводит к распущенности. Сложилась некая команда, которой было интересно: молодой оператор: Эдуард Мошкович, который работает очень кропотливо, режиссер Эльер Ишмухамедов, у которого все касается чувств и эмоционального уровня; он эвидит актеров, которым интересна не только материальная сторона… В тот год была невероятно холодная зима -33, но мы готовы были работать по 16 часов в сутки, так как был интерес, а вот камеры частенько не работали. Собирались по вечерам, как и что, придумывали (улыбается).
Однажды вы проговорились о мечте поработать с Серебренниковым и Мироновым. Сейчас Ваша мечта стала реальностью, с кем бы еще хотелось поработать?
У меня такое огромное количество желаний, даже не знаю какое произнести… В кино, конечно, очень бы хотелось поработать с Учителем, если совсем высоко замахиваться, в кино — с режиссером Полом Андерсеном. Я считаю, что этот человек умеет понимать комедию и снимать ее, как когда-то снимали в Советском Союзе — очень мило. А в театре…работаю с теми, с кем хочу.