— Катя, ваш папа — режиссер, мама — актриса, во ВГИКе вы были самой младшей на курсе, снимались исключительно со звездами. Комплексы из-за такого окружения не появились?

— Признаюсь честно, у меня был комплекс неполноценности. Я ведь поступила во ВГИК в 16 лет, пришла учиться чуть позже, когда курс был уже сформирован. И первое время чувствовала себя не в своей тарелке. А от родителей-то какие комплексы могут быть?

— К примеру, старались оградить от ошибок, которые они когда-то допустили...

— Никогда в жизни. Серьезных разговоров о моих ролях у нас не было. Они даже не отговаривали меня от выбора профессии, наоборот, помогали. Точно так же я буду поступать и в отношении своего ребенка. Некоторые говорят: Ой, не дай бог, чтобы он стал актером. С одной стороны, я понимаю, что это жестокая профессия. С другой — это его выбор.

— В чем, на ваш взгляд, заключается жестокость вашей профессии?

— Ну как? Ты пробуешься на многие роли, тебя могут взять, могут и не взять. Знаете, как сильно некоторые актеры это переживают? Но я отношусь к другой категории: если не утвердили, значит, я не буду добиваться этой роли.

— Не боитесь звонков ждать годами?

— И такое случается. Мне, например, по нескольку месяцев не звонили. А ведь самое сложное — это ожидание.

— И страха нет, что останетесь ни с чем?

— Может быть, это неправильный ответ, но я не боюсь. (Смеется.) Конечно, в этом случае очень остро встает финансовый вопрос. Ведь сейчас я одна воспитываю ребенка. И если бы не моя мама, которая работает и помогает нам, то все было бы гораздо хуже. У меня есть тыл — ребенок и мама. И когда у меня нет работы, я все свое время посвящаю Никите.

— В свои 27 лет вы уже можете похвастаться двумя престижными дипломами, заметными ролями, ребенком, наконец. В то же время вы уже пережили развод. То, что вы приобрели, перевешивает то, что вы потеряли?

— В данной ситуации, думаю, я ничего не потеряла, а, наоборот, приобрела. У меня замечательный и обожаемый ребенок — это самое главное. А семья?.. У меня все еще впереди.

— Считается, что красивые и состоявшиеся женщины...

— ...почему состоявшиеся? Я только еще в самом начале своего пути.

— Я не о том. Такие женщины обречены на одиночество. Вы согласны?

— Нет.

— Мужчины обычно таких женщин боятся.

— Ничего подобного. Если мужчина влюбится, то влюбится и в состоявшуюся, и в не состоявшуюся женщину. А если у него присутствуют какие-то страхи, то это уже ненастоящее чувство. Грош цена таким отношениям.

— В семейной жизни вам профессия не помешала?

— Нет. Я тогда не очень-то и снималась. Ждала ребенка и училась в основном.

— Но актрисы — такие воздушные создания и все время увлечены собой и своими ролями. Им совсем некогда стирать или убираться в доме.

— Неправда. Все должно быть равнозначно. Да, кто-то предпочитает всю себя отдавать творчеству и из-за этого не рожает детей. Я не из их числа.

— Вы хорошая хозяйка?

— Считаю, что да. Я достаточное количество времени уделяю комфорту в доме, чистоте. Всегда стараюсь сама готовить для сына.

— Можете целый день простоять у плиты?

— А зачем на это тратить столько времени? К тому же я делаю все очень быстро. А чтобы целый день заниматься одним и тем же делом — от этого можно сойти с ума. Знаете, я сейчас играю в спектакле Вендетта-Бабетта. Это история трех женщин, каждая из которых по-своему несчастна. Они, выпив для храбрости, собираются мстить своим мужчинам. И там героиня Марины Могилевской говорит: Девки, а может быть, мы сами виноваты? Ходим в стоптанных тапках, халатах, борщом пахнем? Так что настоящая женщина не должна пахнуть кухней.

— Тогда как вы совмещаете быт и поддержание красивого экранного образа?

— Просто как-то органично все получается. Вот вы готовите?

— Готовлю.

— Но от вас же не пахнет кухней. Приготовил и помылся. (Смеется.)

— Что вы выберете: приготовить ужин или убежать на репетицию?

— Еду можно приготовить заранее. Если живешь не один, то за тебя это может сделать другой член семьи: муж, мама. В крайнем случае — в ресторане поесть. В этом нет ничего катастрофического.

— Вы были готовы бросить профессию, если бы вас попросил муж?

— Нет. А зачем? По-моему, это было в фильме Ренаты Литвиновой Нет смерти для меня. Вспомните, как там переживали наши звезды, что у них нет детей, что в личном плане сложилось не так, как хотелось. Я считаю, что нельзя семью приносить в жертву карьере. Но можно все удачно совместить. А если муж запрещает заниматься любимым делом, значит, это какой-то нелюбящий муж. У меня такого не будет.

— Вы вините себя в развале семьи?

— Нет.

— Но обычно двое несут ответственность за отношения.

— Что должно было случиться, то и случилось.

— Вы с сыном сейчас живете у мамы. Переехали к ней после развода?

— Потому что мне негде больше жить. Мы жили отдельно, я родила ребенка. Мама нам, конечно, помогала. А потом так случилось, что я была вынуждена переехать к ней.

— Сейчас в семье Никитиных единственный мужчина — ваш сын Никита?

— Да. Мой любимый папа умер три года назад. А Никита уже чувствует возложенную на него ответственность. Говорит, что никогда меня не предаст, что всегда будет меня защищать. Для его возраста — ему сейчас 5 лет — это очень серьезные рассуждения. Может быть, все мальчики с обожанием относятся к своим мамам? Не знаю.

— Как глава семьи сын вас воспитывает?

— Иногда он выдает интересные вещи. Я как-то делала дома маникюр и накрасила ногти каким-то темным цветом. Сыну это очень не понравилось. И он мне с тиранскими нотками в голосе сказал: Мама, быстро сотри это! Мне не понравилось. Когда я его родила, то была рыжей. Потом начала сниматься в Московской саге и все два года работы осветляла волосы. А когда съемки закончились, то я покрасилась в свой родной цвет — брюнетку. И теперь сыну это не дает покоя. Сначала он просил, чтобы я перекрасилась обратно в оранжевый. Пришлось ему объяснять, что этот цвет называется блондинка. Теперь он говорит, чтобы я была как бабушка (она тоже светленькая). В общем, он большой противник мамы-брюнетки.

— Вы ему объясняли, почему живете без папы?

— Он все уже сам понимает. Тем более он привык так жить. Я развелась, когда Никите всего лишь годик исполнился. Но он надеется, что я выйду еще замуж, и просит родить братика или сестричку.

— В советские времена понятие мать-одиночка имело негативный оттенок. Сейчас это так или нет?

— Ой, я мать-одиночка? (Смеется.) Никогда не задумывалась о таком звании. А почему негативное?

— Ну как? Родила без мужа...

— ... я-то в браке родила ребенка.

— Тогда разведенка.

— У нас, по-моему, больше 50% женщин разведены, или матери-одиночки, или вообще одинокие. Так что по этому поводу у меня никаких комплексов не возникает.

— Основная нагрузка по воспитанию Никиты лежит на бабушке?

— Совмещаем. Все как-то поровну стараемся делать.

— Разногласий не возникает?

— Мы с мамой очень большие подруги. Конечно, всякое в жизни бывает. Но это совсем незначительные моменты. А каких-то принципиальных разногласий между нами не наблюдается.

— Мама смотрела Московскую сагу?

— Да, от начала и до конца.

— Наверное, как актриса делала вам замечания?

— Нет. Мы абстрагировались от того, что я снималась в этом фильме. Смотрели, как обычные зрители. И нам очень понравилось.

— А Никите?

— Он не всегда смотрел, потому что в это время уже ложится спать. Правда, однажды высказал свое неудовольствие, когда увидел, как Балуев начал тискать меня на кровати. Приревновал немножко.

— Возвращаясь к вопросу о комплексах. Во время съемок “Саги” партнеры не давили на вас своей звездностью?

— А с маститыми профессионалами работать легче, чем с начинающими актерами. Мне всегда везло с партнерами. Очень. Со всеми сниматься было легко и приятно. И каких-то скандальных ситуаций на площадке никогда не возникало. Представляете, у меня первый съемочный день у Дружининой в Дворцовых переворотах был с Николаем Петровичем Караченцовым! Дай бог ему здоровья! Кто он и кто я, тогда еще студентка ВГИКа?

— Тряслись от страха и волнения?

— Ничего у меня не тряслось. Он замечательный, с большим чувством юмора и располагающий к себе человек. Так что все прошло нормально.

— Почему после окончания ВГИКа вы вместе со своей однокурсницей Аней Михалковой решили поступать в МГИМО?

— На самом деле я не собиралась становиться юристом. Просто решила приобрести вторую профессию, расширить кругозор. Аня, наверное, тоже. Я думаю, что все это пошло мне на пользу.

— Как экзамены сдавали?

— Легко. У меня это было второе высшее образование, которое является платным. Мы сдавали только язык (а я училась в английской спецшколе) и прошли собеседование. Поступить-то мы легко поступили, а вот учиться было очень сложно.

— А деньги как зарабатывали? Думаю, учиться в МГИМО недешево.

— Недешево. Мне родители помогали.

— Вам приходилось свои юридические познания в быту применять? Грубо говоря, в разговоре с продавцом.

— Вы знаете, мы изучали европейское право, а им в обычной жизни особо не воспользуешься.

— Тогда, может быть, чьи-то права приходилось отстаивать?

— Редко, на бытовом уровне и без применения специальных знаний. Например, этой зимой мы катались на катке. И охранник стал распускать руки, некорректно вести себя по отношению к моим знакомым. Пришлось применять какие-то предупреждающие меры.

— Драться, что ли, полезли?

— Нет. (Смеется.) Ругалась, говорила, что вызову милицию. Вела себя в этой ситуации, как большинство нормальных людей.

— Люди, чтобы поступить в МГИМО, годами готовятся, тратят кучу денег. А вы — расширить кругозор. Вы, наверное, очень умная?

— Не знаю. Может быть, позднее я и применю свои знания на практике. Вдруг в дальнейшем я не буду актрисой?

— Готовите отходные пути?

— Да, конечно. Вот возьмут режиссеры и перестанут приглашать меня работать в кино. Ведь такое часто бывает. Например, Людмила Марковна Гурченко очень долгое время не снималась. Тем более одно образование другому не мешает. Вдруг наступят сложные времена?