Не любит тусовки, терпеть не может пресс-ажиотаж вокруг своей персоны. И, верно, потому никаких актерских премий не получает. Единственное, что сближает его с актерской братией - это роли. Да и тех сейчас - раз, два и обчелся. Так что, пока не сняли с репертуара «Сторожа», спешите в Театр на Литейном - едва ли найдете в городе что-то лучше! Увы, как обещали в рекламном ролике банка «Империал», который мы запомнили только благодаря Фурману, случилось страшное: в последние годы страна потеряла из виду эксцентричного героя. Мы отыскали его в родном театре, в настроении, не сулившем ничего хорошего. 

- Предупреждаю сразу: если будет напечатано то, что мной не утверждено, окончательно разочаруюсь в жизни, поставлю крест на людях вообще. У меня ни разу ни с одной газетой нормальной работы не получалось. Вот вышла статья под заголовком: «Семен Фурман хочет кастрировать крыс». Я рассказывал, что у меня жила крыса, и мне казалось, что их, как кошек, нужно кастрировать, если они вынуждены жить в одиночку и мучаться. А это вынесли в заголовок, и получилось, что кастрировать крыс - это все, о чем я в жизни мечтал. 

«Разве я смешной?» 

- Семен Александрович, в ваших ролях есть что-то такое хулиганское. В детстве были хулиганом? 

- Нет, хулиганами были другие - второгодники, третьегодники. Я был маменькин сыночек. 

- Послушно ходивший в музыкалку: 

- Тоже нет. У меня слуха не было. Ходил во всякие спортивные секции. Вернее, пытался ходить, но всегда был толстенький, и не очень удавалось. Каждый год записывался в секцию плавания, и каждый год через неделю меня выгоняли. 

Нужны чемпионы, зачем человек, который ходит просто так? Я, конечно, не предполагал быть чемпионом, просто хотелось в бассейн. И я все записывался и записывался, никак не мог понять, что не нужен. 

- Вы как-то признались, что всегда и везде опаздываете. Было такое: опоздал - и уже не нужен? Ушла мечта - роль или девушка? 

- Вот как раз когда нельзя опаздывать, я и не могу не опоздать. Если что-то ответственное, ритм во мне еще больше замедляется. Опаздывал даже на экзамены. Но так, чтобы опоздал и из-за этого что-то важное не состоялось - такого не было. Если не случилось - наверное, так и было надо. Если роль не дали из-за опоздания, значит, ее бы не дали никогда. А в личной жизни, мне кажется, вообще лучше опоздать. 

- Вы дебютировали еще в школе, в чеховских «Злоумышленнике» и «Лошадиной фамилии». Уже тогда были смешным? 

- А что, сейчас я смешной очень? Может, кому-то и весело, а у меня никаких смешных историй не было, все грустные. 

- И жизнь вообще грустная штука? 

- Жизнь вообще настолько трагична! Лучше вообще не рождаться. Чем дальше живешь, тем больше понимаешь, насколько жизнь недоделана. 

- Вы считаете себя несчастным человеком? 

- А есть люди, которые считают себя счастливыми? Мне кажется, это сумасшедшие или совсем дураки. Вообще, когда артисты говорят, какие они сыграли хорошие роли и как плодотворно работают, слушаю и думаю: это либо от глупости, либо от болезни. 

Петербург - поселок городского типа 

- Ну, а вы как оцениваете свою актерскую жизнь? 

- Ужасно! 

- Что сейчас происходит в вашей творческой биографии? 

- Ничего. Мое творчество мне напоминает песню Корнелюка «Город, которого нет». Я работаю в театре, которого нет, в городе, которого нет. Здесь не происходит ничего. Никакой творческой жизни. Она в Москве, а я здесь. У нас два баяниста и один частушечник-куплетист, выбора большого нет. Такая деревенька, ну, поселок городского типа. 

- Так в «карету» - и айда в Москву из нашей провинции! 

- Не хочу. Я привык здесь, никуда никогда не уезжал. Был по турпутевке в Египте и Тунисе. Ничего хорошего. 

- Но театров-то и в Питере много. И режиссеры интересные появляются. Вот Валерий Фокин в Александринке... 

- Какая вы еще молоденькая, хорошенькая. Смотрю и радуюсь. 

- Может, у вас характер слишком сложный? Думается, режиссерам с вами непросто. 

- И мне с ними непросто. 

- Вы вообще не в восторге от сегодняшнего театра? 

- Планка давно лежит на земле. Но я стараюсь об этом не думать. Не хочу скатываться на политику. Боюсь. В 37-м уничтожала власть, а сейчас уничтожит население. Что страшнее, неизвестно. 

- Может, на эстраду? Или на телевидении могли бы вести ток-шоу. Питерский канал стал федеральным, а показывать нечего. 

- Ток-шоу вести бы не смог, потому что мне уже не о чем с людьми разговаривать. А вот какую-то игру - пожалуйста. Но никто не зовет. Включаешь телевизор: сидят, всерьез с умным видом обсуждают, чем красить волосы. А у самих давно уже головы нет. 

Актер-невидимка 

- Каким образом сейчас живет актер Семен Фурман? 

- А я не знаю ничего про него. Кто это? Я сейчас не считаю, что я актер. Потому что актер - это тот, кто занимается творчеством. А играть девятый год один спектакль: Уже невозможно ничего нового говорить зрителю. Но я спокойно к этому отношусь: если паниковать, то и жить невозможно. Думаю, что еще сыграю что-нибудь. В сериалы, в кино не зовут. Ну, была пара каких-то антреприз. Но от антрепризных предложений часто отказываюсь. Не могу участвовать в том, что не считаю драматургией, это мне поперек горла. 

- Как же кормить семью? 

- Да, много народу всякого кормить надо. Бывает, веду всякие корпоративные праздники, вечеринки. Иногда один, иногда вместе с Сережей Прохоровым. 

- Расскажете о семье? 

- Не хочу. Они не стоят того, чтобы про них говорить. 

- Неужто никого не любите? 

- Это не очень подходит к семье. Люблю я водку. Ну, есть внучка. Пока маленькая - приятная, потом, наверное, вырастет и тоже испортится. Кем она может вырасти? Да и вырастет ли? 

- Может, вы жалеете, что выбрали актерскую профессию? 

- Я не выбирал. Профессия меня выбрала сама. Тот, кого природа сделала актером, уже не может быть никем другим. 

- Неужели такой яркий, эксцентричный Семен Фурман никому не нужен? 

- Никому. Думаю, чем человек талантливее, тем меньше он нужен. Ну, это уже не обо мне. Удобнее работать с людьми неталантливыми. Они работоспособнее и менее капризны. 

- Ну, хотя бы зрителю вы нужны? 

- Недавно был в книжном магазине. Туда зашел молодой человек лет тридцати. Сказал, что хочет купить что-то из классики. И спросил продавца, кто такой Шекспир, не классика ли это случайно. После чего купил «Уголовный кодекс» и ушел. Это и был мой зритель. А может, ваш читатель? 

- А если вообще уйти из театра, заняться бизнесом, многие так делают. 

- Не умею. Это нужно было быть фарцовщиком в советское время, потом шить какие-нибудь тапочки, потом в тюрьме отсидеть. Такие люди могут заниматься бизнесом, они приспособлены. 

- Работаете в театре, которого нет, живете в городе, которого нет, любить некого, и шить тапочки неинтересно. А вы сами - есть? 

- Не уверен. Вот вы меня спросили - вы где? Значит, меня нет, раз никто меня не видит.