В МХАТ не пошел…из-за роста
Встречаемся у МХАТа имени Горького, в прохладном интерьере Тверского бульвара. Олег на днях вернулся со съемок из Питера и, как выяснилось, успел изрядно соскучиться по Москве.
— Ну и как вам наша столица после северной?
— Да как всегда, замечательно! Несмотря на то, что в Санкт-Петербурге я каждый год снимаюсь и уже неплохо успел его изучить, до сих пор не могу к нему привыкнуть. Питер, конечно, очень красивый, но он другой. Для меня это такой шикарный город-музей под открытым небом, существующий в некотором отрыве от жизни. А вот Москва мне очень интересна, я люблю сюда приезжать. Она мне по-хорошему напоминает Нью-Йорк — та же бешеная энергетика и тот же громадный потенциал для постоянного роста и развития.
— А та Москва, которую вчерашний школьник из Донецка когда-то отправился покорять?
— Она была совсем другая. Хотя я и приехал из большого миллионного города, но он все-таки считался провинцией. А здесь — столица, в которой я вообще никогда раньше не был. Сразу столько эмоций! Поначалу увидел Москву хаотичной, пестрой, спешащей. Естественно, любого провинциала это пугает. Другой темп жизни, другое напряжение, другие люди. Но мне в отличие от бытующего мнения москвичи не показались наглыми, самоуверенными, не уважающими никого. Наоборот, отнеслись ко мне очень доброжелательно, приютили, накормили. Я не о ком-то конкретном говорю, а в целом. Пожалуй, это и помогло мне довольно быстро почувствовать себя уверенно в незнакомом городе…
Москва Олега Штефанко началась с прославленного Щепкинского училища и легендарной школы-студии МХАТ, куда он, невзирая на очевидные трудности, приехал поступать. Быть может, и попытал бы счастья в других театрально-киношных «кузницах», да не знал, где их в таком огромном неизученном городе искать. А время поджимало. С завидной легкостью прошел три тура — и вот он, ответственный момент выбора alma mater. Штефанко поразмыслил и решил: «Щепка». А все из-за роста…
— Я увидел ребят, которые поступали во МХАТ, и понял, что просто не пройду «фэйс контроль», — смеется Олег. — Они все были какие-то высокие, фактурные, богатырского телосложения, а я почему-то только потом стал расти. Тогда же был совсем небольшого роста. И еще, я всегда себе представлял, что МХАТ — это нечто такое классическое, фундаментальное, для избранных. Себя я к ним не причислял, так что со спокойной душой направился в «Щепку», о чем ничуть не жалею.
На сцене с великими
Конкурс в 200 человек на место абитуриент Штефанко преодолел с первого захода и в числе 10 счастливчиков был принят на курс. К слову, до вручения дипломов «доживут» лишь четверо из них, а вот приглашение поступить в труппу старейшего столичного театра — Малого — получит только наш герой. Но это все будет потом, а пока Олег, вдохновленный первой московской победой, потихоньку осваивает столицу. Нетрудно догадаться, что главным «ареалом обитания» становятся Щепкинско-МХАТовские окрестности. Петровка, Неглинная, Кузнецкий мост, Большой и Малый театры, ЦУМ… Уже став студентом и поселившись в общежитии на Тверских-Ямских, он вместе с собратьями по актерскому цеху тщательно, станция за станцией, изучает метро, по выходным гуляет по городу, посещает музеи. Потом начинают совмещать приятное с полезным — ходить в театры. Вместе с Вахтанговским открывают для себя Арбат, знакомятся с Маяковкой и Большой Никитской, вслед за Ленкомом узнают Дмитровку. «Театральная» география расширяется стремительно, хотя уже со второго курса одним из любимых адресов Олега Штефанко становится Театральная площадь, 1/6 — легендарный Малый театр. На долгие 15 лет он станет неразрывной частью «московской» жизни актера.
— Начиная со 2-го курса, студенты театральных училищ всегда играют на сцене театра в массовке. Мне повезло больше — я получил две эпизодические роли, очень яркие, запоминающиеся, характерные. Потом меня пригласили в труппу Малого, что, безусловно, было очень почетно. Мне посчастливилось работать с такими корифеями, как Смоктуновский, Ильинский, Жаров, Бабочкин, Доронин, Анненков, Царев, Соломин, Нифонтова, Быстрицкая… Это, конечно, большая школа. В чем-то сложная и жесткая, но очень интересная, потому что ты наблюдаешь за великими и впитываешь все, как губка.
— И как же вас приняли великие?
— Вы знаете, хорошо. Малый театр всегда отличался тем, что жил как большая семья. Никакой звездности я не заметил, никто меня не зажимал. Наоборот, давали главные роли, ведь политика театра в те годы была такова, что люди 40-50 лет играли молодых, 70—80-летние — 50-летних, а мы — стариков. Но это своего рода равноправие не кружило нам голову. Насколько я знаю, молодых актеров в Малом до сих пор воспитывают так, что при встрече со старшими они должны встать и поздороваться. А в наше время пиетет перед возрастом был беспрекословный. Помню, встретить на улице актера, особенно из такого элитного, царского театра, как МХАТ или Малый, было настоящим счастьем. Артисты воспринимались как нечто заоблачное, богемное. Лично я, сидя за одним столом с великими или репетируя общий спектакль, всегда испытывал внутренний трепет. У меня и сегодня сохранились очень хорошие отношения со многими актерами, особенно с Юрием Мефодиевичем Соломиным и с Сашей Михайловым. Каждый раз, когда приезжаю в Москву, обязательно забегаю в гости…
Сало с малиновым вареньем
Вот ведь парадокс: играл на одной сцене с великими, а жил нередко впроголодь. Впрочем, как и большинство студентов. Олег с улыбкой вспоминает, как порой доходило до того, что на всем этаже в общежитии было нечем поживиться, и молодые актеры сообща трапезничали, чем Бог послал. Как вам такой гастрономический дуэт: сало с малиновым вареньем? А ничего, ели. Всеобщим ликованием встречали очередную родительскую посылку, переданную с поездом. С удовольствием принимали съедобные дары от однокурсников с московской пропиской. Один из них, Дмитрий Назаров, ныне — актер МХАТа и популярный телеведущий, работал в кондитерском цеху, а потому частенько подкармливал общежитских друзей тортами и прочими вкусностями. Так и жили.
Но все эти сложности быта, конечно же, не шли ни в какое сравнение с поистине феерическим ощущением от осознания того, что ты осваиваешь действительно любимую и желанную профессию.
— Особенно остро это чувствуешь в конце весны, перед самой сессией, когда все красиво, романтично, по улицам летит тополиный пух, — Олег мечтательно задумывается. — Тебе ведь только 17—18 лет, а ты уже играешь в театре, живешь в Москве. От этого, в хорошем смысле, сносило крышу. Ты свободен, независим, бесшабашен. Да-а, для меня это было волшебное время. Вспоминаю о нем с теплотой…
Любимой улицей той поры была Тверская, тогда — Горького. И как же хорошо на ней дышалось и думалось дивными, ни на что не похожими московскими вечерами. После спектакля Олег обычно возвращался домой пешком — за 20 минут променада он успевал осмыслить произошедшее и привести в порядок бурные эмоции, разбуженные сценой. Но иногда лирическое настроение улетучивалось уже на подходах к Бульварному кольцу: там, на пересечении с Тверской, где сегодня высится пафосное здание «Галерея актер», располагался первый, легендарный Дом актера. При нем — не менее легендарный ресторан, куда наш «звездный» собеседник вместе с коллегами из Ленкома, МХАТа, Пушкинского и других близлежащих театров нередко заходил «кормиться». Теперь он со смехом вспоминает о замечательной черной книге, в которую знакомые официанты заносили индивидуальные долги. День расплаты, как водится, наступал в конце месяца…
— Тверская мне еще дорога тем, что именно здесь я познакомился со своей женой Ларисой, — продолжает Олег. — Просто увидел ее на улице и понял, что пропал. Я не зря назначил встречу на этом бульваре — он был одним из наших общих любимых мест. Здесь недалеко также кинотеатр повторного фильма, кафе у Никитских ворот, куда мы частенько захаживали. Когда у меня есть время и место для парковки машины, я прихожу сюда просто посидеть.
Нулевой километр
В Москве Олег Штефанко сегодня частый гость. А ведь были в его жизни 11 лет разлуки. Он распрощался с Москвой в мрачном 92-ом. Об этом смутном времени актер говорит так:
— Ни у кого из нас не было уверенности в завтрашнем дне. Когда на улицах постреливают и люди падают в снег, как куропатки, в театры никто не ходит — потому что страшно, а кино если и снимают, то непонятно-коммерческое, мириться с этим невозможно. А ведь у меня тогда уже была маленькая дочь…
На тот момент на счету Штефанко было уже 28 картин, роли в театре. Вот только перспективы не было. И он улетел из неизвестности в неизвестность. Семью, друзей, любимую работу — все оставлял здесь. А впереди маячила незнакомая планета под названием Америка, с чужой культурой, непонятным языком, иными нравами. Олег решил забыть о кино. Какой там Голливуд? Тут бы профессию риэлтора или таксиста освоить. Стабильный доход — вот к чему он стремился. Ведь ему так хотелось дать хорошее образование дочери и обеспечить достойную старость родителям!
Нью-Йорк встретил 33-летнего актера из России жутким ветром с Гудзона, летающим газетами, вонючим метро и хмурыми взглядами чужих людей, снующих под покровом темных небоскребов. И как же сразу захотелось обратно, в такую страшную, но все-таки родную и понятную Москву!
— Знаете, что самое страшное? Когда тебе что-то говорят, ты в ответ улыбаешься, киваешь головой и ловишь себя на мысли, что нич-чего не понимаешь! Я, конечно, учил английский в Москве, но в первый же вечер в Америке, включив телевизор, осознал: все — мимо…
Заокеанская жизнь Олега Штефанко началась с нулевого километра. С нуля осваивал язык, профессию официанта, таксиста, учился не думать о том, что когда-то был узнаваем и любим публикой, пытался подавлять свое внутреннее «я». Он внушал себе, что хочет жить серой жизнью рядового американца, но непредсказуемая судьба волевым решением вернула все на круги своя. Америка любит хэппи-энды. Случайно увидел объявление в студенческой газете о съемках в университетских короткометражках. Потом попал в театр, снялся в малобюджетных картинах.
На переезд в Лос-Анджелес подбили экс-земляки — звезды советского кино Савелий Крамаров и Олег Видов, давно обосновавшиеся в Новом Свете. Он познакомился с ними в русском ресторане, рассказал о себе. Те были искренне удивлены: «А почему в Эл Эй не едешь?» (сокращенное название «города ангелов», по первым буквам. — М.Е.). Штефанко купил машину и взял курс на Фабрику грез. Так началось возвращение в профессию.
— В Америке гораздо проще, чем в России, — рассказывает Олег. — Все вопросы решаются через агента, по Интернету. Потом — кастинги, пробы. Понравился продюсеру — и вот уже через три дня съемки. Я изначально был уверен в себе, ведь занимался я любимым делом, которое, к тому же, очень хорошо знаю. И потом, к русской школе там отношение очень уважительное. Как только начинаешь общаться с актерами на съемочной площадке, и они узнают, что ты из России, играл в театре, у тебя есть образование, это вызывает восхищение. Там ведь почти ни у кого нет классического образования, какие-нибудь актерские курсы — и все…
В полупустом Замоскворечье
Сегодня в активе американца из России совместные киноработы с такими звездами Голливуда, как Роберт Де Ниро, Джеймс Белуши, Сигурни Уивэр, Леонардо ди Каприо, Джин Хекмен, Мэтт Деймон, Анджелина Джоли, Алек Болдуин, Клайв Оуэн…Совсем недавно закончились съемки вместе с оскароносной красавицей Джулией Робертс. Он и сам признает: жизнь удалась? Только что же опять в Россию потянуло?
— Случилось несчастье — у меня умер отец. Я ехал в Донецк, а в Москве оказался проездом — дай, думаю, зайду в театр и на Мосфильм к друзьям. Оказывается, все это время мои фильмы крутили в России, и вообще, ждали меня. Так и сказали: нам не хватает в кино настоящих мужиков! И я начал снова сниматься. В 2004 году в прокат вышли «Господа офицеры» (за этот фильм актер был удостоен Гран-при на VII Международном Евро-Азиатском Телефоруме, а в 2005-м номинирован на 45-м Международном телевизионном Фестивале в Монте-Карло на Золотую Нимфу за лучшую мужскую роль — М.Е.)
— Олег, скажите, чего вам больше всего не хватало в Америке?
— Того, что называется творческим процессом. Когда мы сидели на кухне, выпивали, общались обсуждали сценарии. В Лос-Анджелесе такого нет.
— А какой Москва предстала перед вами после столь долгой разлуки?
— Это был совсем новый, необычный город. Я не узнал людей, знакомые места. Конечно, это не было Америкой, но и не было Москвой, из которой я уезжал. Москва стала столицей, которая строилась, светилась по ночам, зажигала, таила в себе богатейший творческий потенциал. Здесь снова стали вкладывать деньги в кино. В хорошее кино! Мне всегда приятно возвращаться в Россию. Приятно, что меня узнают, продюсеры хотят со мной работать, а я могу выбирать из сценариев то, что действительно нравится.
— Любимый город Олега Штефанко на сегодняшний день?
Ни тени сомнения:
— Лос-Анджелес. Потому что там живут мои дети.
Заканчиваем по всем законам голливудского жанра:
— А Москва? В каком обличье она вам больше всего нравится?
— Моя любимая Москва — это июнь, когда люди уезжают из города на дачи, а детей отправляют в лагеря. Тогда столица становится полупустой. В такие дни я особенно люблю Замоскворечье — там так тихо, умиротворенно и солнечно. Гулять по этой полупустой Москве, заходить в кафешки, пить кофе — это действительно счастье. Не так уж много в жизни радостей, поэтому когда приезжаю сюда, позволяю себе это. А вообще, встреча с Москвой — это всегда праздник.
И вновь — голливудская улыбка. Хэппи-энд.