– Наталья Леонидовна, неужели у вас никогда не было комплексов по поводу своего веса?
 
– Нет, никогда. Я всегда считала себя красивой, изящной и в меру упитанной. Это всегда, я считаю, красит женщину. Единственное, что вот сейчас стало тяжеловато, для себя самой. А так всё в порядке.
 
– Как вы отнеслись к тому, что появилось шоу толстушек?
 
– Если это весело, если это сделано по-доброму, и если это не пошло, то почему бы и нет?
 
– Вас не приглашали участвовать в них?
 
– Нет, меня не звали, да я и сама не пошла бы. Всё, что касается моих внешних данных, это моё личное дело, а личное я напоказ не выставляю.
 
– Чувствуется старая школа… А что думаете о молодых актёрах?
 
– Разное думаю. Есть такие, которые понимают, что сразу ничего не бывает – нельзя сразу стать знаменитым, талантливым, всему этому надо учиться. Популярность ведь приходит с годами. Нынешняя известность актёров – это даже не популярность, они больше похожи на бабочек-однодневок. Если они думают, что они так много наснимались и что с экрана не сходят их лица, и значит теперь они популярны, то это они зря. Полгода или год спустя может наступить вакуум. Сколько срывов было на этой почве! Актёр должен быть ещё и умным.
 
– Кажется, это такая редкость.
 
– Умные люди бывают во всех профессиях.
 
– Вас не смущает, что многие молодые актёры чаще всего надеются на свои внешние данные?
 
– Я очень много таких знаю. Но на внешности, к сожалению, долго не продержишься. Не успеешь оглянуться, как зима катит в глаза… Поэтому я и говорю, что актёр должен быть ещё и умным, а если ума нет, то его надо воспитывать – надо слушать умных людей. Уметь слушать – это тоже талант, но не такой редкий, как ум.
 
– У вас было в последнее время потрясение от работы молодых коллег?
 
– Нет. Но мне очень понравилась в фильме Говорухина «Благословите женщину» актриса, которая играла главную роль. Есть в ней что-то такое светлое, трогательное. Она из тех, про которых говорят, что она от земли и от неё пахнет свежескошенным сеном. Она такая ясная, как умытое дождем небо. Есть такие неземные образы, они, правда, никогда не котировались, а вот такие чистые всегда были нужны.
 
– У вас, кажется, не было ничего похожего?
 
– Лично у меня не было. У меня в основном были отрицательные образы, ещё их можно назвать жизненными. И ничего светлого.
 
– К сожалению?
 
– Конечно.
 
– Поступив во ВГИК, вы попали в серьёзную аварию, долгое время уходит на реабилитацию. Почему потом вы не восстановились во ВГИКе?
 
– Мне уже не нужно было. Всё как-то само собой пошло – я стала сниматься, вышла замуж. Особой нужды в восстановлении не было, роли шли одна за другой.
 
– Не трудно было без профессионального образования?
 
– Знаете, я по нему не скучаю. В своей профессии я всё могу делать по наитию, по велению сердца. Это и есть, наверное, актёрские способности. Это или есть, или этого нет. Мне кажется, что с этим рождаются. Я вот родилась с актёрским чутьём.
 
– И всегда попадали в точку?
 
– Всегда. Если не попадала, то мне помогали. Я умею слушать. Я никогда не жила чужим умом, но слушать я умею, этот дар у меня есть.
 
– Сразу в точку… Как же тогда поиск образа, творческие муки?
 
– По-моему, все эти поиски образа и муки творчества просто слова.
 
– Никогда не мечтали сыграть на настоящих сценах, например, в Малом или МХТ?
 
– Если вы спрашиваете про театр вообще, то Господь миловал, не было такого. У меня всегда было много работы в кино и я считала, что я на своём месте в жизни. Сейчас, когда работы в кино у меня практически нет, я прижилась в театре.
 
– Уточню: в театре киноактёра.
 
– Не только в нём. Ещё я участвую в четырёх антрепризных спектаклях. Работы хватает. Могу и больше заработать – меня любой губернатор возьмёт к себе.
 
– Зачем?
 
– Чтобы я о нём только хорошее говорила.
 
– И были такие предложения?
 
– Какой вы наивный! Не в этом дело…
 Мне нравится спектакль, который мы сейчас играем в театре киноактёра, эта работа доставляет мне истинное удовольствие.
 
– Извините, слышал не очень лестное мнение про этот театр. Говорят, что это некий отстойник для киноактёров, которых никто не снимает.
 
– Эта фраза для дураков. В любом театре можно работать или не работать. Это от везения зависит. Лично я всегда находила себе работу.
 
– Хотя вы сами назвали свои роли отрицательными, мне кажется, что они были больше комедийными…
 
– При этом они всё равно были отрицательными.
 
– Не было желания сыграть трагическую роль?
 
– Было. Но в те времена судили иначе. У меня была хорошая проба на «Ленфильме». Она была по-настоящему хорошая, честно, я сама её видела. Но как потом сказал худсовет режиссёру: «Да вы что! Она же мадам Грицацуева!» Только не спрашивайте, что это был за фильм, всё равно не скажу. Это моя тайна.
 
– Больше не было предложений?
 
– Были, только я уже сама не соглашалась. Я заранее знала результат и что скажет худсовет от слова «худо».
 
Мне довелось сыграть роли матерей в детских картинах, но больше всего мне удалась роль матери дома.
 
– Ваша занятость на съёмках, ваша популярность не мешали воспитанию сына?
 
– Нет. У меня нормальный сын, он у меня большая умница, никогда не считал себя сыном известной актрисы. У него не было мании величия по этому поводу, всем своим друзьям он говорил: «Моя мама – актриса». И всё. Когда они приходили к нам в дом, то сами видели, что я обыкновенный человек – я была такой, как и их мамы.
 
– Вы что же, и в магазин сами ходили?
 
– А вы думаете, что мне всё приносили оттуда? Конечно, сама ходила, и картошку покупаю на ближайшем рынке сама. В нашем районе меня все знают, и поэтому узнаваемость не мешает – привыкли.
 
– Блатом пользовались?
 
– Ещё каким! Особенно в продовольственных магазинах. Там все знали мои пристрастия, знали, что я люблю вкусно поесть. Бывало, что продавцы из соседних магазинов звонили и спрашивали: «Наталья Леонидовна, мясо привезли, вам сколько оставить?»
 
– Сейчас любите по магазинам разгуляться?
 
– Я их терпеть не могу. Я вообще-то всеядная, особых изысков в еде у меня нет. Разве вот что люблю гречневую кашу со сливками. Все едят её с молоком, а я со сливками люблю.
 
– Правду пишут, что вы очень высокооплачиваемая актриса?
 
– Господи! Ну хоть что-нибудь от этой писанины журналистской досталось бы! Я стою столько, сколько стоит нормальный известный актёр. Точную сумму не скажу, но замечу, что 500 долларов за съёмочный день – это не очень большие деньги для популярного актёра. У нас есть актёры, которые получают столько, сколько нам и не снилось. У меня нет таких запросов, да и никто не предлагал мне таких денег. Разве что вот ваши коллеги напишут о моих больших гонорарах. Но они такие сказочники! Жаль, что они не могут сказку сделать былью.
 
– У вас есть звание заслуженной артистки. Почему народного не дают?
 
– Как не дают? Дают, только для этого анкеты заполнять, то, сё, и всё это самой надо делать. У меня времени на это нет. Да и желания тоже. Я им так и сказала: «Хотите давать – давайте. Если нет, то – нет. Я и так народная артистка. Спросите у Путина: знает он меня или нет? Даю голову на отсечение, что знает. Как знает меня и бабка, которая на рынке торгует свеклой и картошкой». На кой мне тогда это звание, спрашивается? Что оно даст? Место около кремлёвской стены? Мне его не надо. Если бы вот за звание деньги платили или льготы давали…
 
– Подождите, насколько мне известно, звания дают льготы.
 
– Я вас умоляю! У меня есть льготы, как у заслуженной, оплачиваю 50 процентов за квартиру. Была бы народной – то же самое.
 
– Вас открыл Леонид Гайдай. Встречались ли ещё режиссёры, которые открывали в вас что-то ещё?
 
– Первым меня открыл Владимир Басов в фильме «Битва в пути». Я вообще везучая на режиссёров. У меня всегда, как правило, были хорошие режиссёры и роскошные партнёры. Самое главное – и это немаловажно – со всеми я умела ладить. Понимаете, нам было комфортно друг от друга на съёмочной площадке, мы не раздражали друг друга, когда работали в кадре.
 
– Что вы можете вспомнить о Гайдае?
 
– Такого комедиографа, как Леонид Гайдай, сегодня нет. Это было явление. Внешне он не производил впечатления весёлого человека. Можно сказать, что он был закрытый человек, ходил как знак вопроса и поглядывал на всех поверх очков. Но если он веселился, то – это надо было видеть! – он смеялся, как ребёнок. Он был очень приветлив, и когда улыбался, был само очарование. Но это было крайне редко.
 
Наверное, самое главное, что было в нём – он никогда не хвалил актёров в глаза, не пел им дифирамбы. Когда я спрашивала его после дубля: «Ну, как?», он отвечал: «Нормально». Уже потом в своих выступлениях перед зрителями он говорил про всех артистов хорошие слова. Когда я в первый раз услышала, что он сказал обо мне, то, придя домой, ревела от счастья, что такой человек, как Гайдай, говорит обо мне такие хорошие слова.
 
К сожалению, его жизнь оборвалась очень рано, он мог сделать ещё многое. Мне кажется, что наше государство очень расточительно относится к таким людям, как Гайдай, их надо беречь.
 
Я понимаю, что когда-нибудь, может быть, придёт режиссёр, похожий на него, но будет ли он так же чувствовать комедию, как Гайдай? Пока такого режиссёра у нас нет.
 
– Вы – королева эпизодов. Не хотелось ли сыграть что-то масштабное?
 
– У меня были масштабные роли. Например, та же Грицацуева, или роль в «Иване Васильевиче…» и в других картинах. Всё дело в том, что для такой актрисы, как я, нужно писать специальный сценарий. Я – достаточно редкий экземпляр в этом плане, сценариев для меня нет.
 
Как-то раз я сама предложила сделать фильм в главной роли со мной. Мне очень нравился английский сериал про мисс Марпл, и я предложила сделать что-то похожее, но, конечно же, в комедийном плане. Мне казалось, что это было бы очень смешно. Но не получилось, инвесторы почему-то не загорелись этой идеей.
 
– Какое кино смотрите сегодня?
 
– А какой канал включу, то и смотрю. Особых пристрастий в этом у меня нет. С удовольствием смотрю старые спектакли. Люблю смотреть фильмы про животных и ещё обожаю передачу про рыбалку.
 
– Сами-то с удочкой сидели?
 
– Никогда. Но что-то в этом есть…
 
– А кулинарные передачи смотрите?
 
– Нет. В них же ничего нет про рыбную ловлю.
 
– Рассказывают, что вы очень азартный человек и часто проигрывали в казино.
 
– Больше в казино я не играю. Знали бы вы, сколько я проиграла! Я так любила и покер, и рулетку, но не выигрывать любила, а сам процесс. Если бы вы знали, что это такое – сам процесс игры!