— Мария, за последнее десятилетие вы сыграли столько молодых героинь, что, пожалуй, не будет преувеличением назвать вас символом нашей современницы. Нет ли пресыщения этими образами?
— Я уже давно хочу сыграть в кино неожиданный и нетрадиционный для самой себя образ жесткой, неадекватной, может быть, даже коварной и жестокой женщины. Хочу почувствовать себя в другой атмосфере.

— Не будет ли это, как говорит молодежь, «жестью»? Не боитесь потерять свою обжитую нишу «нежного жанра»? 
— Ну, что же делать, если режиссёры и зрители пока не видят меня другой? Но я надеюсь, что они поймут желание актрисы расширить творческие горизонты! В кино с его крупными планами, конечно, трудно кардинально поменять полюбившийся зрителям образ.

— Но можно вспомнить ваше неожиданное преображение в фильме «Суженый-ряженый», где мы увидели вас не привычной блондинкой, а яркой брюнеткой. Полстраны обсуждало тогда, что Порошиной больше к лицу…
— Я действительно изменила цвет волос, так как режиссёр решил, что все три героини фильма должны преодолеть свой стереотип. Мне «достался» тёмный цвет, что в общем-то логично, потому что мой природный оттенок волос — каштановый с рыжиной.

— Не успели мы привыкнуть к вашим превращениям из блондинки в брюнетку и обратно, как новый сюрприз: первая возрастная роль.
— Да, в телесериале «Вера, Надежда, Любовь», который недавно прошёл по телевидению, я впервые «примерила» возрастную роль. На самом деле для молодой актрисы — это подарок. Актриса должна уметь сыграть любой образ, даже мужской (что уже случалось в моей театральной практике). Я рада, что представился шанс получить новый ценный опыт.

— Не было страшно наносить возрастной грим?
— Не знаю, может быть, кому-то и страшно (кто пугается того, что потом будут предлагать только роли мам и бабушек), но со мной этого не случилось, и я надеюсь, что мне по-прежнему будут продолжать предлагать играть молодых героинь.

— А что у вас был за опыт с ролью мужчины?
— Это было в 2008 году в антрепризном спектакле «Труффальдино» режиссёра Сергея Алдонина, ученика Марка Захарова. Я играла Беатриче, которая, как известно, по ходу пьесы переодевается в мужской костюм и выдает себя за своего брата.

— Известно, что первым вашим театральным вузом была Школа-студия МХАТ, откуда вас отчислил Олег Табаков за профнепригодность…
— У каждого преподавателя своё представление о будущих артистах. Но я сознаю, что в той ситуации сама была виновата: пропускала занятия, плохо готовилась, несерьёзно относилась к учебе, что и привело к отчислению.

— А в детстве мечтали стать актрисой? Вообще, любили выступать перед публикой?
— В детском саду, помню, я очень долго хотела сыграть на детском утреннике Снегурочку, но эту роль всегда отдавали другим девочкам. И вот, наконец, выбрали меня. Мама сшила шубку из старой оранжевой дубленки, привязала длинную косу, смастерила блестящий кокошник с подвесками, и я в этом доморощенном костюме чувствовала себя просто королевой всех Снегурочек! Теперь я считаю, это было моей первой репетицией роли, которую я потом часто исполняла на детских елках. И ещё в фильме, который так и назывался «Моя мама — Снегурочка».

— Это тот самый новогодний фильм, где вы снялись вместе с Ильей Древновым? Вы уже были вместе в тот момент?
— Мы уже начинали жить вместе. И так вышло, что мы одновременно проходили пробы на роли в этом фильме, и оба их прошли. Режиссёр счёл, что мы идеально подходим для этой работы. Получился очень добрый фильм-сказка, и я его очень люблю.

— В одной сказке вы снимались с будущим мужем, а в другой («Ночной дозор») — с уже бывшим, Гошей Куценко. Это не мешало работе?
— Нет, не мешало. В том и другом случае мы были хорошими партнёрами-товарищами.

— Многие артисты опасаются играть в мистических фильмах, а вы?

— Некоторые считают, что это может каким-то образом отразиться на жизни или здоровье. Трудно сказать, правы ли они. Веками актёры играют разные роли, в том числе и те, где герои погибают или заболевают неизлечимыми болезнями. Если бы существовала такая закономерность, она давно была бы выявлена. Но этого не происходит. Правда, может быть, я так смело рассуждаю, потому что мне повезло? Я всё-таки играю представительницу светлых сил.

— Правда, что в «Дозоре» у вас была дублёрша в интимной сцене? Вы принципиальная противница подобных сцен в кино?
— Если этого требует художественная концепция хорошего фильма, я не вижу причины отказываться от участия в подобной сцене. А дублерша в «Дозорах» действительно была. Получилось это так. Когда снимали сцену поцелуя с Константином Хабенским под душем на фоне старомодного белого кафеля, режиссёр решил, что нет романтики и красоты. А надо сказать, что Тимур Бекмамбетов такой человек, что если что-то задумает в художественном плане, то ни перед чем не остановится, пока не сделает так, как задумал. Но я всё же не поверила, когда мне на следующий день сказали, что мы летим завтра на Гаити переснимать «недостаточно романтическую» сцену. Я, конечно, знала широкую натуру Тимура: если надо — мы завтра полетим на Северный полюс. Но подумала, что Гаити — это уже слишком. В общем, приняла это известие за розыгрыш. А уже на следующий день любовалась экзотическим водопадом на этом острове, где и была переснята сцена поцелуя. Недостатка романтизма, понятно, уже не было. Но когда снимались общим планом обнаженные фигуры под водопадом, я участвовать в этих кадрах не могла, потому что уже носила Серафиму. Вот тут меня и заменила дублерша.

— Говорят, что нас ждёт продолжение «Дозоров» и что ему уже есть название: «Сумеречный дозор». Вы собираетесь в нём участвовать?

— Ходили слухи, что будет продолжение. И Лукьяненко, сценарист, говорил, что готов написать продолжение истории специально для нашего ансамбля актёров. Но потом все стихло.

— Где вы сейчас снимаетесь?
— Недавно закончились съёмки шестой части сериала «Всегда говори всегда», а в октябре планируются новые серии уже седьмой части этого фильма.

— Есть новые предложения?
— Недавно предложили участвовать в многосерийной детективной истории — хотелось бы, чтобы эта новая работа состоялась.

— В фильме, который стал вашей визитной карточкой, «Всегда говори всегда», ваша героиня Ольга — многодетная мать. А в реальности вы тоже успели трижды стать мамой?
— Да, у меня уже три ребенка: к Полине, нашей с Гошей Куценко 13-летней дочери, прибавились 3-летняя Серафима и 3-месячная Грушенька.

— Всегда хотели много детей?
— Я в семье росла одна, и мне очень не хватало сестры или брата. Детские шум, визг и крики меня не раздражают — я знаю, что это моё, родное. Старшей имя мы подбирали совместно с её отцом Гошей Куценко. Первоначально было три варианта: Алиса, Полина и Ульяна (в честь моей прабабушки). Но когда она родилась, стало ясно, что новорожденная — Полина: ей очень подходило это имя. Назвать младших Серафимой и Аграфеной предложил их отец Илья Древнов, а я его поддержала, несмотря на то, что все родственники были в шоке. Это исконно русские имена, а мода — понятие преходящее.

— Вы послушная жена?
— Делаю вид, что послушная…

— Как воспитывает ваш муж такую большую компанию девочек?
— Скорее строго, чем мягко. И это правильно, я считаю.

— Итак, у вас сейчас подрастают три девицы. Решили пока остановиться на этом волшебном числе или непрочь родить дочерям брата-защитника?
— Кстати, моя средняя дочка об этом уже со мной заговаривает! Намекает, что их с сестрами некому будет защищать… Но нужно всех достойно воспитать, дать образование, поставить на ноги. Для этого требуется много сил — физических, моральных, материальных.

— Вы поэтому так много работаете?
— На самом деле я время от времени беру тайм-аут. Собираю пять-шесть выходных вместе, и мы едем в наш дом в деревне. Это для меня самый лучший отпуск.

— Вы говорили, что из-за рабочего графика иногда спите по два часа в сутки. Кто же остается в это время с детьми?
— С нами живёт бабушка, бывшая артистка Киевской оперетты, которой уже исполнилось 88 лет (я помню, как в детстве ходила на её концерты), и у детей есть три няни.

— В некоторых домах вешают специальные камеры, чтобы следить за няней… 
— Знаю, но мы доверяем — обходимся без слежки!

— В одном интервью вы как-то сказали, что «до сих пор не замужем». Считаете гражданский брак, как у вас, «ненастоящим», даже если отношения стабильные и в семье растут дети?
— Так считаю не я, а некоторые люди… Но, с другой стороны, известно, с какой частотой сейчас распадаются официальные союзы на первом же году совместной жизни. Кому от этого хорошо? Между тем мы с Ильей вместе уже почти десять лет и хорошо понимаем друг друга. Опыт жизни ещё раз доказывает, что печать в паспорте — не гарантия крепости брака.

— Вы верите, что существует любовь с первого взгляда?
— Верю, что существует! Самой пришлось испытать это чувство впервые ещё в школьные годы, когда я с первого взгляда влюбилась. Правда, ответного чувства мне пришлось ждать целых три года. Потом в Илью Древнова я влюбилась, мне кажется, с первого взгляда. А как он, я не знаю — не спрашивала.

— Он уверяет, что тоже с первого. Известно из прежних ваших интервью, что с Гошей Куценко вы познакомились в Школе-студии МХАТ на вступительных экзаменах. А где и как произошло первое знакомство с артистом театра «Современник» Ильей Древновым?
— Первая наша встреча произошла совершенно случайно в ложе театра «Ленком», куда я пришла на спектакль к подруге, а он — к другу. Мне со своего места было плохо видно сцену и приходилось всё время вставать. Илья заметил это и помог сесть более удобно. В тот раз мы только обменялись впечатлениями и расстались. Затем я видела его в спектакле «Аккомпаниатор» в «Современнике», но и всё. А потом однажды мы с моей хорошей подругой и прекрасной актрисой Татьяной Кравченко после спектакля зашли в театральный буфет «Ленкома», там я заметила за столиком Илью Древнова с другом, которые уже собирались уходить, и сказала Татьяне: «Посмотри, вон там сидит очень хороший актёр!» Моя подруга — человек очень живой, непосредственный, она тут же непринужденно среагировала: «Где хороший актёр? Ребята, вы уже уходите? А может быть, останетесь?» «Ребята» с удовольствием остались, и мы вчетвером тогда пообщались, подружились, влюбились, и в дальнейшем получилось так, что мы с Ильей создали семью и родили двух дочерей.

— Какие черты характера вы не любите в мужчинах?
— Не знаю, что сказать, потому что я довольно лояльна к мужским недостаткам. Но я бы выбрала хитрость и расчётливость. Бывает, что мужчина может долго с тобой не разговаривать, вести себя не так, как ты бы хотела, но ты понимаешь, что он открыт для тебя, и это реакция на те негативные события, которые сейчас с ним происходят. Но если человек заранее просчитывает все ходы и скрытно ведёт свою игру… К таким моя обычная лояльность не относится.

— Когда готовилась к интервью, читала, что ваша мама дважды была замужем, и вас воспитывал отчим, известный актер Дмитрий Назаров. Как складывались у вас отношения с ним и с родным отцом?
— Дмитрий Назаров появился в нашей семье, когда мне исполнилось одиннадцать — самый опасный подростковый возраст. Это пора бунтарства, вызова всему взрослому миру, вплоть до побегов из дома. Все эти «радости» по полной программе выпали на долю моей мамы и моего отчима в равной степени. Вместе они справились с этим достойно, потому что я вспоминаю эти годы как одни из самых прекрасных в моей жизни. А с папой я встречаюсь, общаюсь, так же, как и со своей сводной сестрой Настей.

— Вы сказали, что бабушка была артисткой оперетты, а кто ещё из родных служил Мельпомене?
— Дедушка и бабушка с папиной стороны были учителями русского языка (бабушка) и математики и физики (дедушка). Моя мама была певицей, но после того как потеряла голос, стала оперным режиссёром в Большом театре. Чем занимается и сейчас. Мамина мама, Людмила Павловна Красноярская, также была певицей и работала в Киевской оперетте. Я, росшая в таком окружении, тоже запела ещё в детском саду. Вставала на стул и объявляла: «Выступает народная артистка Мария Порошина!» Благодаря папе я стала заниматься танцами. Он работал в знаменитом ансамбле «Березка» — «разбавлял» женский состав. Позднее я тоже танцевала в ансамбле «Спутник «Березки», где готовили молодую смену для этого знаменитого коллектива.

— Почему же вы не стали профессионально заниматься танцами?
— А я пыталась. Даже поступала в хореографическую школу при Большом театре — очень хотела стать балериной. Но меня туда не приняли. Сочли, что мои данные «не дотягивают»: недостаточная растяжка, да и крупновата, видимо, была. И, главное, недостаточно подготовлена.

— Как восприняли поражение?
— Не могла поверить! Это было первое серьёзное разочарование в жизни. Ведь я почему-то твердо была уверена, что меня обязательно примут — просто не смогут не принять! Но, видно, не судьба.

— Может быть, балет станет судьбой для кого-то из ваших дочерей?
— Очень может быть! У Серафимы есть данные. И, откровенно говоря, я была бы рада этому её выбору.

— Эта профессия —работа до седьмого пота. Не жалко девочку?
— У меня есть подруга-балерина, которая говорит, что я не представляю себе в полной мере, что это за труд. Но я думаю, что если моя дочка всерьез увлечётся балетом, то привыкнет к тому спартанскому образу жизни, который ведут балерины.

— А какие таланты проявились у старшей дочери?
— У Полины — литературные таланты. Она пишет сценарии, эссе, стихи (совсем не детские). Хочу попросить её отца написать песню на стихи его дочери.

— Полина часто встречается со своим родным отцом?
— Они часто встречаются, дружат, любят быть в обществе друг друга, ходят вместе в кино, просто гуляют. Они хорошо понимают друг друга, так как похожи не только внешне. У них одинаковая психофизика: оголённый нерв с потоком бурной художественной фантазии.

— Сейчас модно участвовать во всевозможных шоу на телевидении: цирк, коньки, танцы… Почему мы вас ни разу не видели ни в одном проекте? Вам это не интересно или не приглашают?
— Приглашали, но в тот период у меня намечался отпуск с детьми, и я выбрала его. Мне нравится смотреть эти шоу по телевизору, но я не представляю себя их участницей. Видимо, просто не хватает смелости. Хотя желание попробовать есть.

— Если предложат ещё раз — согласитесь?
— Возможно, если не увильну в последний момент!..

— А вообще, вы смелая или трусиха? В жизни и на сцене?
— В жизни я трусиха, и не люблю скандалов, сквернословия. Но бывают моменты в состоянии стресса, когда я сама себя не узнаю. Мы как- то с подругой поздно вечером возвращались домой, и к нам на улице стал очень агрессивно приставать какой-то человек. На просьбы оставить в покое он не реагировал. Сначала я испугалась, а потом вдруг почувствовала, что во мне пробуждается волк с острыми клыками. Не помню, что я тогда наговорила, но помню только, что сильно его ошарашила, и он быстро ретировался.

— Машину водить не боитесь?
— Не боюсь, вожу, и даже довольно быстро.

— На сцену, на съёмочную площадку выходить трусите?
— На сцену все артисты боятся выходить, кто бы что ни говорил. Но это хороший страх, полезный для дела. А вот на телевидении я чувствую себя очень скованно. Даже когда надо просто рассказать о фильме, где-нибудь в «Добром утре». О том, например, чтобы вести какую-то передачу, я даже подумать не могу без содрогания!

— Как же вы «Шире круг» вели?
— Действительно, был такой факт в моей биографии. Успела понять, какое это напряжение — работать в прямом эфире. Вовремя и в тему пошутить, успеть среагировать на любые внештатные ситуации — для этого требуется особый талант и высокий уровень стрессоустойчивости. Мне ближе деятельность драматической актрисы.

— Мария, о чём вы мечтаете?
— Чтобы все мои родные были здоровы и счастливы!