«В ЖИЗНИ ВСЕ БЫЛО ПО-ДРУГОМУ»
Великий артист дал интервью специально для «Огонька»

-- Скажите для начала, вы считаете себя человеком искусства? Вы любите живопись, поэзию, литературу, театр?
-- Скажу правду. Я люблю только свою профессию -- профессию актера. В театр не хожу, кино не смотрю, музеи не посещаю. Возможно, я ограниченный человек. Наверное, я не богат духовно. Несмотря на то, что среди моих родственников есть известные скульпторы, художники.

-- Да, ваш дядя, скульптор Умберто Мастроянни, особенно известен.
-- Вот и не знаю... И к музыке я никогда не был особенно чувствителен. Возможно, причина всего этого в том, что я всегда очень много работал. Я сыграл в 160 фильмах. Это значит, что я ни на минуту не остановился. Играть -- единственное, что меня возбуждает, заставляет чувствовать себя живым. Что касается остального, да, могу оценить картину, но так.., без особых знаний в живописи. Могу оценить хороший роман, но читатель я средний. Я не испытываю особой жажды к чтению. Игра на театральной сцене меня очень развлекает. Я всегда говорю: в театре развлекаюсь я! И как только публике не надоедает слушать часами болтовню актеров. Ля, ля, ля... Я бы заснул.

-- Свои фильмы вы пересматриваете?
-- Нет, мои фильмы меня интересуют меньше всего, потому что, когда фильм снят -- это как любовь, которая закончилась. Пересматривать? Да нет, я же знаю, как это было сделано. Не страдаю нездоровым любопытством увидеть себя вновь на экране. Мы, актеры -- немного путаны, всегда направлены на новую любовь.

-- Человека с таким богатым прошлым, как вы, в объятиях которого побывали самые красивые женщины из мира кино, что еще, кроме вашей работы, может радовать, поражать?
-- Мои дочери! Это две мои самые большие любви. Потому что дети в конце концов от нас многого не требуют. Судят нас, конечно. Но достаточно великодушны и терпеливы, чтобы понять нас. И поэтому, можно сказать, дети -- самая главная моя любовь, с ними я никогда не ругаюсь, не ссорюсь.

-- О вас говорят, что вы человек по характеру ленивый. И что в отношениях с женщинами вы были чаще жертвой, чем завоевателем.
-- Ну нет... В фильмах -- может быть, но в жизни было по-другому...

-- Чувствуете себя должником по отношению к женщинам, которые вас любили?
-- Да, признаюсь, я больше получал любви, чем давал. Актеры вообще очень избалованные люди, они привыкли постоянно находиться в центре внимания, привыкли быть любимыми всеми. Может быть, поэтому они менее других способны любить. Именно поэтому, наверное, мне пару раз даже дали отставку. Потому что, да, давать, давать... Всему есть предел.

-- Есть ли женщина, которая оставила неизгладимый след в вашей жизни?
-- Нет...

-- Нет?!
-- Может быть, моя мать. Я вспоминаю ее с неизменным восхищением и любовью. Потому что она была скромной женщиной, много страдала и очень много работала. И дарила мне свою любовь, не прося ничего взамен... Но я не хотел бы, чтобы обо мне думали, как о классическом итальянском мамином сыночке. Итальянцы действительно маменькины сынки, но ко мне это не относится. Я никогда не прятался за мамину юбку. Сейчас мне стыдно, что не дал ей больше радости, больше счастья. Всегда находились причины, чтобы забыть навестить ее. Мог бы хоть раз сводить ее в ресторан, как это было бы прекрасно... Да, я был эгоистом.

-- Женщины, которых вы любили, были похожи на вашу маму?
-- Да. Мужчины, как правило, ищут в женщине опору, защиту. Они в некотором смысле инфантильнее женщин. А уж актеры тем более. Если бы мы не были инфантильными, неужели, вы думаете, можно было в 70-летнем возрасте продолжать с чувством говорить на сцене: «Я вас люблю! Я вас люблю!» Вы представляете в такой ситуации дантиста или инженера! Они не смогли бы, не сумели бы! Потому что у них другая степень зрелости. А так как актер остается всегда ребенком, может продолжать говорить эти глупости, потому что это -- игра. Очень детская игра.

-- Вы полагаете, что ваша карьера -- ваша судьба? Все ваши успехи были предопределены?
-- Ну нет, мне пришлось много трудиться, чтобы достичь чего-то. Я начал играть в 11 лет. В те времена почти при всех церквях были маленькие театры. Потом -- в школе. Потом во время учебы в Римском университете, где я изучал архитектуру. Я входил в группу студентов, интересующихся театром. Именно там меня заметили и пригласили в самую известную труппу, которая существовала в те годы, под руководством Лукино Висконти. В этом, несомненно, мне очень повезло. Хотя моя театральная карьера была очень короткой, я всем обязан именно театру.

-- У вас никогда не было желания написать сценарий, попробовать себя как режиссер?
-- Нет... нет, нет. Мне достаточно быть актером. Чтобы быть режиссером, нужно прилагать нечеловеческие усилия. Для начала нужно убедить самого себя в том, что ты очень умный и талантливый. Потом -- убедить жену или подругу жизни, потому что они обычно другого мнения. Потом -- убедить продюсера и жену продюсера. Потом -- дистрибьютора, его жену, иногда и его любовницу. Потом нужно убедить публику. Нужно иметь чудовищную веру в себя. В наши дни, когда существует телевидение, от которого люди катастрофически глупеют, это предприятие еще сложнее.

-- Могу вам задать страшный вопрос?
-- Попробуйте.

-- Смерть: вы о ней часто думаете?
-- Да, да. И мне она совершенно не нравится.

-- Боитесь?
-- Конечно. Боюсь, потому что я не знаю, что значит умереть, как говорит мой персонаж, которого я сейчас играю в театре.

-- Вы думаете о смерти именно так, как думает ваш герой?
-- Да, я всегда так думал об этом. Потому что мне хотелось бы жить, сколько мне угодно...

-- Если умирать, то как? На сцене?
-- Нет, это было бы слишком театрально. Заснуть бы в собственной кровати и больше не проснуться... Чтобы не было времени понять, что умираешь. Раз -- и все! Я всегда говорю этому седобородому наверху: оставь ты меня в покое! Хотелось бы, когда надоест жить, самому повернуть выключатель и исчезнуть в темноте. Так нет же! К сожалению, так не может быть. Нужно умирать. Нужно, чтобы люди менялись. Один умирает, другой рождается... Это закон природы. Но я очень цепляюсь за жизнь, потому что жить мне нравится. Мне нравятся люди, нравится природа, нравятся друзья. Я не религиозный человек, моя религия -- любить жизнь! Мне кажется, это выражение религиозности. И намного глубже, чем моление перед иконами.

-- Эти белые розы на трюмо -- подарены мужчиной или женщиной?
-- Одной журналисткой... которой я не дал интервью.

-- Я пришла без цветов...
-- И хорошо сделали.

-- Не буду больше красть ваше время. Спасибо.
-- Уже 8.15, я должен готовиться к выходу на сцену. Так что знайте -- вам со мной повезло. В порядке исключения.