– В 1980-х годах я работал завлитом Тамбовского областного драмтеатра, где служил Степанов. Он был физически большим человеком и мог заполнить собой даже огромное помещение. Когда появлялся, всем становилось тесно. Но эта теснота не была дискомфортной.
С известностью к Степанову пришел и ощутимый материальный достаток на нашем общем фоне. Он очень любил ненавязчиво на все наши сборища привносить вклад побольше в виде выпивки и закуски. Например, трехлитровую банку спирта – как истинно русский человек, он любил спирт, в том числе неразбавленный. Вообще любил хорошие застолья. А в небольшом Тамбове, где он прожил десять лет, после «Ломоносова» все старались его зазвать к себе. До поры до времени боялся кого-то обидеть, но со временем роль свадебного генерала ему надоела. Когда отказывался, к нему подбирались через знакомых. В том числе и через меня. Тут уж он не скрывал своих эмоций. Или говорил: «Скажи, что моя творческая встреча стоит 200 рублей». При нашем среднем заработке в 130–150. И просил относиться к нему не как к гостю, а как к человеку, пришедшему на творческую встречу. Но руководство театра все его левые дела не очень любило. Когда съемки фильма влияли на график выхода спектаклей, его заставляли писать заявление на отпуск за свой счет. И даже 170 рублей, которые он получал в театре, отказывались платить. Но когда после «Ломоносова» Степанов стал знаменит, в театре решили, что он должен приносить им доход. Был составлен сценарий так называемых творческих встреч, куда входило 3–5 сцен с участием Степанова. И он с достоинством нес этот крест.
Вообще после «Ломоносова» ему стало сложно выходить в спектаклях в других образах. В одной комедии он играл любовника главной героини. И по ходу действия появлялся из шкафа. На его первом появлении зал вздохнул и раздался громкий возглас: «Ну, Михайло Васильевич, вы и даете!» Степанов слегка поклонился публике и впоследствии любил вспоминать этот случай.