– Как ты попал в "Школу"?
– Просто пришел на кастинг. Был очень серьезный отбор: я участвовал в пробах раз десять. Кстати, сначала авторы "Школы" задумывали совсем другой проект: по сценарию в школу приходили люди с видеокамерами и снимали якобы обычных школьников. Это была имитация реалити-шоу, и там все было жестче и натуралистичнее. Но этот сценарий не утвердили.
– Есть ли цензура в нынешней "Школе"?
– Да, многое вырезают. Например, сцены секса. Раньше сериал шел дважды в день: в 18.20 его показывали с цензурой, в 23.30 - без цензуры. Я помню, как здорово была снята любовная сцена Будиловой и Шутова. Смотрю в 18.20 - ее нет, в 23.30 - тоже нет. На съемках даже были разговоры: "Зачем мы это делаем, если все равно не покажут?" Вырезали и отдельные слова вроде "какого хрена" - человек однажды специально ездил на озвучку, чтобы сказать "какого фига". Ну, наверное, это нужно было, ведь общественность негодует.
– Тебе приходилось сталкиваться с армией противников "Школы"?
– Лично мне - нет. Но я не понимаю, почему интеллигентные люди ведут себя как на рынке. Посмотрев первые пять серий, они подняли крик. Это все равно что взять книжку, прочесть первую страницу и сказать: "Все ясно, книжка плохая".
– Но есть весьма деликатные моральные вопросы. К примеру, тебе в сериале 15 лет. В кадре ты все время с наслаждением куришь, пускаешь колечки. Понятно, что в жизни тебе 22 и ты имеешь на это полное право. Но десятки или сотни детей начнут курить, глядя на тебя, потому что ты им нравишься.
– Я сам курю лет с 15, со школы. Мы в туалете соревновались, кто больше колечек запустит. Я никого не агитирую и, кстати, хочу бросить. Думайте своей головой, люди, зачем за кем-то повторять?
– Как ты преодолел разницу в возрасте между собой и Епифановым?
– Я побрился (улыбается). Играть 15-летнего Епифанова не так сложно, потому что он развит не по годам. У него больная, слабая мать - поэтому он многое взял на себя, быстро повзрослел. И уже не мать его воспитывает, а он ее.
– Кого полюбит Епифанов?
– Не могу ответить. Месяц остался - скоро сами все увидите. Вообще-то он влюблен в Будилову, это же видно. А Меланья - так, на разик, от одиночества. Ведь и в жизни так бывает.
– Насколько точно ты следовал сценарию?
– Нам разрешали делать что угодно, если это соответствует образу героя. Процентов восемьдесят своих реплик я придумал сам. Все шутки, которые я выдаю в классе, рождались на ходу.
– Со скольких дублей обычно снимали сцену?
– В среднем с трех. Была одна сцена, которую мы снимали 17 раз - когда умерла мать. У меня слезы вообще-то есть, но они не катятся - стоят в глазах. И только с 17-го дубля они покатились. Валерии нужно было именно это.
– Валерия Гай Германика в одном интервью говорила, что актеры в "Школе" - одноразовые. Играют сами себя и уходят. Тебе это не обидно?
– Абсолютно не обидно. Для нее я, может, и одноразовый, а для себя - нет. Кстати, она сама после сериала уже звала меня сниматься в одном клипе, так что это все ерунда.
– Как ты думаешь, почему сейчас не могут снять такой же глубокий фильм про школу, как "Доживем до понедельника" или "Чучело"?
– Эти фильмы снимались в совдепе. Попробовали бы они показать школьников-наркоманов - режиссера отдали бы под суд. Но я думаю, что школьники всегда были одинаковые. Мои родители мне рассказывали: у них в школе все было так же, как у нас. Кстати, и сейчас есть сериалы про добрых школьников. Там у всех любовь, а хулиганы в конце концов становятся хорошими и вместе идут в секцию шахмат. Такое, конечно, может быть в жизни, но я таких случаев не припомню. Кто помнит - пусть снимает такой фильм.
– Ты играешь одного из студентов Британской морской школы в "Ромео и Джульетте" в Театре Виктюка. Как тебе работалось с Романом Григорьевичем?
– Он - гений. Может придумать сто, двести вариантов одной сцены - и все хорошие. Мне очень нравится моя роль, я ею дорожу. Хотя спектакль невероятно труден, в том числе физически. Два часа на сцене без перерыва - это огромное напряжение. У меня была серьезная травма, я поломал плечо. И в каждом спектакле на сцене драки плечо выходит, я его на ходу вправляю и продолжаю драться. Пот часто заливает микрофоны. Был случай в большом зале, когда микрофон отключился. Но я усилил голос и проговорил текст без него.
– Некоторые зрители, увидев, что Ромео и Джульетту играют два парня, что они обнимаются, пытаются поцеловаться, - вставали и уходили из зала. Как ты к этому относишься?
– Ну что ж, есть разные социальные классы. Кому-то нравится смотреть бокс, кому-то - "Дом-2". Эти люди просто не понимали, на что идут. Услышали имя известного режиссера, увидели знакомое название пьесы - и думали, что будут актеры в платьях, с беретами, со шпагами. А тут немножко другое. Но я точно знаю, что у нашего спектакля нет равнодушного зрителя. Ни разу еще не слышал отзыва "нормально". А сам я могу так сказать про очень многие спектакли.
– Ты почувствовал всплеск славы после "Школы"?
– Конечно. Я не езжу на машине, поскольку не умею водить, пользуюсь метро. Люди узнают, просят автографы. А многие присматриваются: "Он не он? А почему в метро едет? Да нет, не он".
– Тебе грозит звездная болезнь?
– Я не хотел бы быть заносчивым.
– Где хочешь жить в будущем?
– В Москве. Я много езжу по миру и по России, но все-таки в Москву всегда возвращаюсь. Москва - такой город, в котором жить не получается - только работать. Но для работы он идеален.