Расскажите, как вы попали на этот проект и где проходили съемки фильма?

- Я как-то снимался у Звягинцева в «Изгнании». Роль небольшая, но очень интересная. Оператором был Михаил Кричман. И когда они с Лешей Федорченко обсуждали возможные кандидатуры в «Овсянке», Миша вспомнил про меня: «Посмотри его, может, пригодится». Я приехал, первым делом прочитал сценарий. Когда закрыл последнюю страницу, понял, что, если не сыграю эту роль, буду жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.

Съемки проходили в Приволжье, Коми, на Нижней Волге. Снимали эпизод, в котором герой покупает в сельском магазине обычного ежика. Таких магазинов в российских деревнях пруд пруди. И ассортимент примерно один и тот же - шнурки, хлеб, молоко, те же ежи. Собственно, купить животину можно было даже в деревне, которая находилась в десяти минутах езды от нашей базы. Но мы погрузились в машины и почти два с половиной часа тряслись по извилистым сельским дорогам. Приехали, и что видим? Точно такую же деревеньку, из которой уехали!

Потом поняли, что все не так просто. Леша раньше бывал в этих местах, как документалист. Запомнил жителей, у них оказывается говорок особенный. Вот ради такой маленькой детали, необходимой для будущей картины, мы и проделали длинный путь.

Что это за птички такие, овсянки?

- Немного напоминают наших воробьев. Только грудка у них лимонного цвета. Для съемок подготовили около сорока таких птичек. К сожалению, не все из них выжили. На их самочувствие повлияли различные стрессовые ситуации. В особенности в последней сцене, когда они вылетают из плохо закрытой клетки. Так что знаменитой цитаты, которая идет в титрах любых картин «Ни одно животное не пострадало», у нас нет.

Почему на Западе так удивились эротической раскованности персонажей картины?

- Постараюсь ответить. Мы почему-то стесняемся всего того, что связано с язычеством. Про отношения между мужчиной и женщиной - ни-ни. Между тем в фильме как таковой эротики нет. Мужчина любуется обнаженным телом своей женщины и наоборот. К тому же снято без всякой пошлости. На пресс-конференции один критик все мялся, хотел чем-нибудь уколоть. И потом выдал: «А почему героиня у вас все время голая?» Ну вот такая она у нас, - ответили мы. - Что же теперь, с нее кожу содрать?!

Кстати, никто из актрис никаких неудобств не испытывал при съемке таких сцен. И все благодаря тактичной работе нашего оператора.

Вы недавно побывали с картиной на знаменитом «Киношоке». Какие остались впечатления?

- На кинофестивалях появляюсь достаточно редко. «Кинотавр», Венеция, теперь вот «Киношок». Но я и представить не мог, что конкурсную ленту будут показывать в кинозале оздоровительного комплекса. Пока я искал пансионат, механик стал показывать фильм. Ну, думаю, мешать не буду, посижу в коридоре. А дальше хочешь - смейся, хочешь - плачь. Открывается дверь из зала, появляется дама в купальном костюме, в одной руке - мобильный телефон, в другой - сигарета. Оказалось, что это известная московская критикесса, член жюри, между прочим. Ну, думаю, какие же она вопросы будет задавать на пресс-конференции? Она решила блеснуть познаниями в физиологии. «Через два часа после смерти тело коченеет, а у вас двенадцать часов мертвую женщину возят - и ничего. И рука у нее розовенькая, пухленькая», - стала возмущаться она.

И сколько бы ей ни говорили, что фильм вообще не об этом, а просто о любви мужчины к женщине, она этих доводов так и не приняла.

Расскажите о своей первой киноработе.

- Это было забавно. Снимался я у Дмитрия Астрахана в картине «Изыди». Играл инженера, который строит железную дорогу. И вот сцена: сижу на корточках, чищу сваренные вкрутую яйца, заедаю их помидорами. А в это время вдали идут еврейские погромы. Мой герой, наблюдая за этим беспределом, говорит всего две фразы: «Эх Россия, Россия...» В итоге Астрахан поместил фото моего персонажа на обложку диска, а саму сцену безжалостно вырезал. Оказалось, мое лицо закрывало самое главное в фильме - погромы.

Потом был фильм «Чекист» у Александра Рогожкина. Сначала Александр Владимирович дал мне почитать рассказ. Он, по-моему, назывался «Щепка». Я прочел и пришел в ужас. Отвратительная литература, и герой как машина без тормозов - все время стреляет и стреляет. Я к Рогожкину. И с порога кричу: «Да как вы можете такое снимать. Тут-то и играть нечего!». В общем, сказал ему правду-матку прямо в глаза. Потом немного поостыл и стал думать: чего это я, молодой актер, налетел на режиссера? Решил извиниться. Рогожкин на меня внимательно посмотрел и… утвердил на роль. Съемки в «Чекисте» и стали моей первой официальной киноработой.