— ВЫ ИГРАЛИ в Лондоне в спектакле «Монологи вагины». Как вы себя ощущали на сцене? Ведь каждый вечер вам приходилось эмоционально обнажаться на глазах сотен людей.

— Какая разница, какую пьесу я играю — «Чайку», «Монологи вагины» или любую другую. В Лондоне я читаю три монолога, три истории — про женщину, которая пришла в мастерскую по оргазмам, про изнасилование и про роды. И, знаете, было совсем не тяжело произносить со сцены такие тексты — успех всегда помогает, а спектакль был очень успешным. Да, спектакль затрагивает шокирующие темы, но он на самом деле очень добрый и абсолютно не пошлый. Я не встречала ни одного человека, включая мою очень консервативную, католических взглядов подругу-итальянку, который не был бы в восторге от спектакля.

— Не утихают разговоры о том, что российский театр переживает кризис, умирает.

— Не согласна. Я недавно была членом жюри фестиваля современной пьесы, который проходил в Москве. Сегодня здесь есть прекрасные спектакли, интереснейшие театры, в которые не достать билетов. Так о каком кризисе идет речь?

Мне повезло — я имею возможность работать и в России, и в Европе. Но я не думаю, что из-за этого стала лучше других. Некоторые мои друзья считают меня сумасшедшей, потому что в Москве я езжу в метро. Но я не сумасшедшая! Сколько миллионов ежедневно ездит в метро?

— Миллионов пять.

— А чем я лучше этих пяти миллионов? Почему пять миллионов могут там ездить, а я — нет? Мне говорят: «Это опасно, там поезда взрывают». Да, страшно. Но страшно не от того, что тебя могут взорвать в метро, а от того, что мы живем в таком мире, где тебя могут взорвать в метро.

Я не из тех, кто устает от внимания публики. Но меня никогда никто в метро не бодал пальцем: «О, смотри, кто едет!» Да, просят автографы, но делают это очень вежливо. В метро ездят очень деликатные люди. К тому же все вокруг заняты своими делами. Так что не надо преувеличивать своего значения.