Алексей Моисеев: Наша профессия не зависит от твоего мастерства – только от удачи.

Алексей, в кино Вы начали сниматься еще в школе. Как так получилось?

- Действительно, я начал сниматься с 8-го класса. История такая: моя тетя прочла в газете «Комсомольская правда» объявление о том, что на Мосфильме требуются светловолосые мальчики для фильма «Уроки в конце весны», который снимал Олег Кавун. Я поехал, походил вокруг проходной, где была дикая толпа, и не пошел – испугался. Но маме сказал, что попробовался. Потом все-таки признался, на что она сказала: «Ну, что ты, здоровый лоб, боишься?». И я поехал во второй раз.

Пробы были серьезные, кроме того, мы общались с психологами. Фильм был тяжелый. Это история о мальчике, жившем во времена Хрущева. Мальчик стоит в очереди в булочную, где за витриной весит портрет Хрущева. В очереди происходит давка, витрина разбивается, портрет падает, и его начинают топтать. Не специально – из-за давки. Приезжает милиция, всех без разбору забирает. И все каникулы мальчик сидит в тюрьме. Потом во всем разбираются и его отпускают. История о том, как за один месяц парень из мальчика превращается в мужика.

Меня не утвердили на главную роль, но дали роль одного из заключенных. И по сюжету я сижу в камере с героем Валерия Носика. И потом, уже снимаясь в «Мухтаре» (сериал «Возращение Мухтара» - прим.ред.) я начал думать о том, как все взаимосвязано. В итоге, я с Сашкой Носиком учился на одном курсе, и узнавание ко мне пришло после роли в фильме, в котором сначала играл он.

После этого Вы решили поступать в театральное училище?

- Да, еще когда я учился в школе, то уже ходил на подготовительные курсы, которые располагались напротив филиала МХАТ. И, естественно, хотел поступить именно туда. А там преподаватели, и в частности Олег Павлович Табаков, смотрят на абитуриента, и, если нравится, сразу пропускают на конкурс без туров. Я не понравился.

В итоге я поступал во МХАТ – провалился, в Щуку – тоже, в Щепке на втором туре мне велели приносить документы. Поскольку надо мной висела армия, я, естественно, их сразу принес и был счастлив. Но потом понял, что в Щепке мне не нравится. И меньше чем через год… Да, в мае я уже не стал сдавать сессию, а начал готовить программу для нового поступления.

А что было не так?

- Трудно сказать. Например, на первом курсе учились в основном 16-17-летние ребята и вдруг – ставят Солженицына, «Раковый корпус». Они в принципе еще мало что понимают, а тут такое. Или когда ты сидишь ровно, с прямой спиной – а тебе: «Идите, импровизируйте». И в таком зажиме ты должен идти и что-то импровизировать?

Щукинское мне понравилось тем, что там понимаешь, чему и как тебя учат. Как говорит Константин Райкин: для того, чтобы заплакать, не надо вспоминать умершую бабушку. Это должна быть техника и больше ничего. Хороший актер – это 138 штампов, а плохой – это 2 штампа. Другое дело, как ты их применяешь.

На Вашем сайте написано, что вы были отчислены «за острый язык»…


- Да, за острый язык. В училище тоже были подготовительные курсы, и однажды наш худрук зашел и спросил, кто написал в такой-то аудитории нецензурное слово. Понятное дело, что это написали не мы, а те, кто ходил на подготовительные курсы. Я встал и сказал, что мы тут должны заниматься мастерством актера, а не подобной ерундой. Потом мне сказали, что мне трудно будет сдать сессию. На что я ответил: «Ну, хорошо, я не буду ее сдавать». И пошел поступать в другое заведение.

И очень счастлив, ведь главные мои друзья – мы до сих пор общаемся, и наши жены дружат уже без нас, и дети – это все мои щукинские однокурсники: Олег Лопухов, Лешка Завьялов, Пашка Гайдученко.

И как вы учились в Щукинском?

- Трудно (смеется). У меня там сплошные «любови» были. Из-за одной я чуть не вылетел. Влюбился в старшекурсницу-студентку, на том курсе как раз училась Нонна Гришаева, и я был такой безалаберный…

На самом деле, сейчас думаешь, вот если бы еще раз учиться - я бы учился конкретно, потому что все, что там недобрал, все приходилось наверстывать. Главному я, конечно, учился: мастерство актера, танец, по всем профилирующим предметам у меня пятерки. Остальные – трояки. И удивительная закономерность: почти все, кто получили красный диплом – никто актером не стал. Я думал долго, почему? Потому что трудно разрываться. Если ты разрываешься на все: и философия, и музвоспитание, и остальное – ты упускаешь что-то из профессии. Понимаю, что в принципе я правильно учился. Конечно, что-то не прочел, где-то нахалтурил, но в принципе все это добрал уже после. По надобности или из интереса – все прочел. Главное, что я профессию не упустил.

Так вот сложилось. Лена Стефанко она тоже с красным дипломом закончила, стала преподавателем по сценоречи в Щуке. Удивительно.

Я учился у Юрия Вениаминовича Шлыкова. Огромное ему спасибо. Вообще Щукинское училище славится тем, что там должно быть все красиво. Они берут статных ребят, статных девчонок. У него был такой девиз: даже если ты моешь пол, ты должен мыть его в бабочке, с интеллигентным видом. Образно говоря.

И получилось так, что меня хотели на третьем курсе отчислить из-за того, что я сессию завалил. А мы тогда уже делали дипломный спектакль… Но у меня была любовная хандра, я на все плюнул. И решил все бросить и пойти работать машинистом в метро. Увидел объявление и уже собрался идти. Спасибо Евгению Владимировичу Князеву, ныне ректору Щукинскому училища, который тогда с нами ставил «Поединок» Куприна, где я играл Ромашова. И когда Шлыков сказал Князеву, что меня отчисляет, тот ответил: либо буду делать «Поединок» с Моисеевым, либо ни с кем. И ребята-однокурсники, хотя сессия уже закончилась, согласились со мной позже сдавать фехтование и другие предметы. Они мне позвонили: «Ты что, дурак? Давай быстро сюда!». И я, весь в соплях, в угаре, приехал и все в итоге сдал. Так что это настоящие друзья.

И все было нормально. Мы играли дипломный спектакль «Лгунья» по пьесе французских авторов. Это комедия положений, с которой мы потом ездили как с антрепризой и зарабатывали деньги на выпускной. Шлыков организовал спектакли в Москве и Подмосковье. В итоге мы заработали достаточно денег, никто ничего не сдавал и еще осталось.

Первый выход на профессиональную сцену был уже после окончания учебы?

- Сейчас тоже история будет. Если говорить о серьезной работе, то да, после. Но вообще, у студентов Щукинского училища есть такая «повинность»: все мужчины играют в спектакле «Кот в сапогах», все девочки выходят наложницами в «Турандот». Мы играли разбойников в «Коте в сапогах». И в этом спектакле есть роли стражников, роли со словами. Однажды один из стражников то ли заболел, то ли еще что – короче он не пришел. Меня схватили, переодели – а там слова, песня! В итоге я, первокурсник, на сцене театра Вахтангова пел, поддакивал. И Владимир Владимирович Иванов, который как раз играл Кота, дрался на шпагах, а я от зажима все забыл. И он мне тихо, сквозь зубы шепчет: «Бросай шпагу!» - «Чего?» - «Бросай шпагу. Это не фехтование, ты должен проиграть» - «А!» - «Молодец. Боже, как с вами, студентами, тяжело». В общем, было смешно. И мне ребята говорили: «Запомни этот момент. Когда еще ты выйдешь на сцену театра Вахтангова?». И действительно, на сцене этого театра я был как актер антрепризы и только.

А в 97-м году, у меня как раз родился Никита, в театре Маяковского Гончаров ставил спектакль «Дети Ванюшина». В последние годы он любил все восстанавливать. И я даже не пробовался, он просто посмотрел репетиции и сказал: пусть остается. Потом, правда, сам же и снял со спектакля, но в театре оставил.

Тоже были истории. Александр Фатюшин, Царство ему небесное, меня все время успокаивал, когда я жаловался: «Не понимаю, чего он от меня хочет!». Он говорил: «Спокойно, дед сам не знает, чего хочет. Когда он поймет, чего хочет, сразу объяснит. Он не на тебя кричит, он на себя кричит. Успокойся».

И где-то спустя месяц репетиций Андрей Александрович вызывает меня на авансцену: «Ну, ты, милый, подойди сюда. Сними штаны». Я стою, за спиной вся труппа. Приспускаю. Он: «Ниже. Еще ниже… Все равно гусар». Ему видимо был нужен невзрачный мальчик, а я на такого не похож.

В итоге меня все-таки оставили. Пошли роли. Татьяна Витольдовна Ахрамкова, с которой мы очень сдружились, стала роли давать.

Потом с Андреем Александровичем случилось несчастье, с Натальей Георгиевной, которая должна быть художественным руководителем после него. Не режиссером, а художественным руководителем. Вообще считаю, если б она стала руководителем и были приглашенные режиссеры, то судьба у театра была бы совершенно другая. Сейчас он уже, на мой взгляд, умер. И все актеры – и Эммануил Гедеонович Виторган, и Евгения Павловна Симонова, все ушли. Играют там как приглашенные артисты.

А в кино с чего начала складываться карьера?

Есть такой режиссер Игорь Шавлак. Сейчас я не в курсе - что он снимает, а тогда он утвердил меня в сериал «Будем знакомы». Что-то вроде «Элен и ребята» на наш манер. Мы сняли, по-моему, 24 серии. Его показывали по ТВЦ, много крутили на Украине. И тогда пришла первая популярность.

Потом он же снимал «Сокровища мертвых». Этот фильм очень интересно снимался. Мы были в Ханты-Мансийске, в Уральских горах. Благодаря этой работе я научился ездить на лошади. Причем очень хорошо. Нас основательно этому учили полгода. Мало что для фильма понадобилось, но мы все равно скакали, делали какие-то трюки.

На съемках я подружился с ребятами-каскадерами, и они приглашали меня каскадером на фильм «Монгол». Но поскольку я был в то время уже занят в театре Маяковского, то не поехал. Но по-прежнему все это умею и всегда говорю: «Кто-нибудь, познакомьте меня со Светланой Дружининой!». Скакать на лошади, управляться со шпагой – все могу. К сожалению, познакомиться пока нет никакой возможности, а на разные тусовки я не хожу.

Пару раз был – не мое. Мне это вредит. Даже матушка моя говорит, что я должен быть посдержаннее. А я не могу притворяться. Там здороваешься с человеком за руку, еще отойти не успел – а уже услышал про себя столько всего! И я не могу такое терпеть. Ведь могу кому-нибудь в морду дать, а потом скажут, пришел какой-то идиот и буян.

Я не пью, ничего такого, но просто бываю несдержан. Не могу смолчать, когда это нужно. Наверное, это плохо для нашей профессии. Нужно ходить «тусоваться», знакомиться. Но я считаю, пусть у меня что-то будет позже лет на десять, но это точно будет мое, каждая ступенька, которая выстроена, это моя ступенька, никто из-под меня ее не выбьет. Я сам ее положил в жизни. А быть в числе людей, которые во всех журналах, не хочу. Никто не знает, кто он и что он, но точно знают, что отдыхал там-то, был на дне рождения у того-то. А что он сделал? Ничего.

После какой роли Вас стали узнавать на улице?

- Конечно, после «Мухтара». Я в нем уже три с половиной года. Это такой проект, в котором можно сниматься все время. Это фильм для детей и он в этом смысле очень благодарный. Когда выстраивается очередь из детей, то хоть у тебя рука отсохни, но ты должен всем писать и каждому разное, ведь они потом друг у друга сверяют. И радуются. И это приятно.

Конечно, сценарии оставляют желать лучшего. Но поговорив с ребятами, понимаешь – везде одно и то же. Сценарий – это общая беда. Видимо, никто не хочет писать качественно, лучше быстрее написать и дороже продать. Все.

Мухтар – это счастье. Там главное – человеческие отношения, наши шутки и, конечно, собака. Больше смотреть то и нечего. Если серьезно рассматривать детективные истории, то, конечно, они не выдерживают никакой критики. Но их и не надо так рассматривать. Самое приятное, что «Мухтар» на это и не претендует. Он занимает свое место и очень прочно. И мне это нравится.

Но важно «не пересидеть», чтобы ты не стал Алексеем Самойловым навсегда. Другое дело, что сейчас и мало предлагают. Звонят, спрашивают, где я. Говорю, что в «Мухтаре». И люди понимают, что я не смогу вырваться. Что у меня – 25 съемочных дней в месяц. Плюс – съемки проходят в Киеве. И сейчас предложения поумолкли.

Продюсеры тоже ведь между собой общаются. И наш продюсер Феликс Клейман видимо сказал: «Ребят пока не трогайте, смысла нет». Поэтому телефон сейчас молчит. И потом, если уходить, то надо уходить куда-то. А поскольку у меня жена и трое детей, я не могу уйти в никуда. Я знаю, что таких денег я больше нигде не заработаю.

Новый сезон начинается с той же командой?

- Нет. Снова появится новый Максим Жаров. Получается так, что все держатся по два года. Паша (актер Павел Вишняков – прим.ред.) уходит сам, по каким причинам – я не знаю. Наверное, у него свои творческие планы, он и в режиссуре хочет себя попробовать. Он уходит. Я об этом пока и не думаю. Мы купили квартиру, там надо делать ремонт. В школе все платное, дочка родилась и т.д.

А Ваши дети смотрят «Мухтара» и другие Ваши работы?


- Смотрят. И снимаются вместе со мной. Никита играет в «Мухтаре» моего сына. Моя жена играет… мою жену. В свое время она училась в киношколе, так что творческие позывы у нее есть. Но никакого «блата»: она проходила пробы, как все. И ее утвердили. Я просто предложил ее попробовать. И Дашка снималась в одной из серий.

И как они себя ощущали на площадке?

- Нормально. Я знаю, что Никита – актером не будет. Он снимается, ему нравится. Но у него тяга к другому. А Дашка сейчас играет даже дома. Привязывает себе прыгалку вместо косы и играет Царевну Будур. Зовешь есть, а она: «Подожди, не доиграла роль». У нее тяга к этому есть. Она очень подвижная.

Отговаривать не будете?

- Нет, это личный выбор каждого. Другое дело, и я это уже понял, наша профессия не зависит от твоего мастерства. Это зависит только от удачи. К сожалению, это так. Другое дело, в будущем от мастерства зависит, сможешь ли ты удержаться на ступеньке, которую достиг.

Что вам было бы интересно сыграть в кино после Мухтара?

- Я бы хотел историческую роль сыграть. Наталья Бондарчук утвердила меня в фильм «Лермонтов» на одного из друзей поэта. Я проходил классические пробы, мы играли несколько сцен, сыграло свою роль и то, что я умею ездить на лошадях, но почему то фильм не снимается. Он несколько раз начинался, мне постоянно звонили и спрашивали: «Вы с нами?» - «Конечно, с вами». Но пока снимать и не начали. Не задалось. Почему то, когда очень хочется, прямо до дрожи – не получается. И не по моим причинам.

Хотел бы сыграть реальный исторический персонаж. Очень хочется применить в работе все, чему тебя учили: нормально поработать над ролью, покопаться в человеке. Попытаться его передать и сыграть. Не секрет, что основная масса фильмов сейчас – это первый семестр первого курса, необходимость просто быть органичным, самим собой и все. Но в итоге, если ты будешь заниматься только этим, ты потеряешь профессию. Нужна практика. Иначе ты будешь теоретиком. А теоретики никому не нужны.

Как у Вас сейчас складываются дела с театром?


- У меня есть антрепризы, в которых нет возможности играть сейчас. Но они ждут. Одна из них – «Изобретательный влюбленный», Лопе де Вега. Там играют Никита Джигурда, Сережа Глушко. Как антреприза – да, как поддержание профессиональной театральной формы – тоже да, но воспринимать серьезно эту работу – я бы не стал.

А в репертуарный театр хотелось бы вернуться?

- Конечно. Я думаю, что если все будет нормально, то вернусь. Конечно, я не буду уходить из театрального центра «Вишневый сад», где сейчас служу. Вилькин – педагог Щукинского училища, профессор. У него в работе тоже хорошо чувствуется школа: он все разбирает с актерами как со студентами. Сейчас мало кто работает с актерами, как со студентами. А он только и так работает. И для профессионального тренажа это очень полезно. Я играю там, например, Петю Трофимова в «Вишневом саде», такие роли, которыми не разбрасываются. У него очень хорошие спектакли.

И хочу еще где-нибудь попробовать. Может быть, пойти в МХТ к Табакову, может быть в «Ленком». Честно говоря, я пока об этом не думал. Но очень хочу. Потому что ты теряешь профессию, если не играешь на сцене и начинаешь ее бояться.

Роли легко учите?


- Да. В этом «Мухтар» очень хорошо помогает. Отличный тренинг. Но тут другая ситуация. Это не классический текст. Его не обязательно воспроизводить с точностью до слова. Поэтому такого текста, как в «Мухтаре», я могу за минуту запомнить 3-4 страницы.

Все запоминают по-разному. Я вот «фотографирую». Перед глазами просто идет страница. Но это чисто профессиональное.

Как проводите свободное время?

- Дома – дети, жена, ремонт… А в Киеве между съемками я хожу в зал, качаюсь. Вместе с Наташкой Юнниковой плаваем. Это нужно и для профессии. Приходится соответствовать во всем. Был такой случай, когда меня не утвердили. Проходил сложные пробы, но вместо меня взяли мальчика-модель без актерского образования. Только потому, что у него – тело! И я решил тогда, что надо и здесь развиваться. Чтобы не шанса врагу. Если так повелось – значит, так надо.

Честно говоря, между съемками особо и делать нечего. Когда ты бываешь наездами, это приключение. Приехал – снялся – немного расслабился – уехал. А когда ты там постоянно, каждый день тусоваться не будешь. Устаешь, да и здоровье можно подорвать.

Кроме того, у меня же еще собака. Внучка Мухтара – овчарка Яра. Я вожу ее с собой, благо машина большая. И с ней занимаюсь: ходим на площадку, участвуем в выставках. Мне не важно, будут награды или нет. Она – друг. Она нянька хорошая, дома за девчонками следит. Она – человек, член семьи. Могу сказать: «Яра, Лиза… фу, Даша! Иди мой руки».

Но времени мало, мы постоянно снимаем. Иногда снимаем экранного времени в день – до 20 минут, полсерии. Для сравнения в нормальном кино – в день снимают три минуты. И съемки бывают разные: одно дело, если ты сидишь в кабинете, другое – когда беготня, погони, стрельба. И как раз «стрельбу» можем снимать целый день, потому что очень много планов. Если уж совсем день свободный – тупо сижу дома. В последнее время очень хочется тишины. На площадке шумно, много народу, внимание – и это приятно. Те, кто говорят, что неприятно – врут. Но в связи с этим стало хотеться тишины. Ничего не делать, посмотреть фильм, почитать книгу или просто посидеть в интернете. Больше ничего. И чем дальше, тем больше этого хочется.

О чем мечтается в жизни и в профессии?

- В профессии я бы хотел сыграть несколько ролей, но понимаю, что это не всегда возможно. Для некоторых режиссеров ты становишься интересен, только приобретя некоторую популярность, и тогда тебе будут эти роли предлагать. Либо самому стать продюсером и самому снимать. Но непрофессионалов в своем деле я видел много. У меня к этому нет ни тяги, не способностей. Ни к режиссуре, ни к продюсерской деятельности. Меня обманут и где-нибудь за эти же деньги закопают.

Я считаю, что профессионалом надо быть в своем деле. Я в своем-то еще не стал. Мне нужно обрести свое лицо в глазах режиссеров, продюсеров, театрально-киношного мира. Чтобы меня знали не как тусовщика, а по моим работам. И тогда уже можно будет осуществить свои мечты. Потому что, повторюсь, сам продюсировать и снимать я не буду.

Я пишу. Это да. Я пишу сказки, и это мне очень нравится.

Для постановки?

- Нет, художественные произведения для детей. Сказки для разных возрастов. И я никогда к этому серьезно не относился, но вот Олег Лопухов решил их издать. Это проверено на всех наших детях, они носили их в сад. Дети читают взахлеб. И выбирая, что почитать: «Волшебник изумрудного города» или «Путешествия кота Митрофана», они выбирают последнее. Может быть, попробовал бы себя в этом более профессионально.

Почему я начал писать? Потому что мне очень обидно, когда мой сын знает все модификации человека-паука и людей «Х», но кто такой Илья-Муромец он не знает. И для него в свое время я написал про Ерему и Змей-Горыныча. Взял русские былины, скомпилировал, добавил своего, придумал, что Змей-Горыныч у кузнеца в подмастерьях – меха раздувает. Назвал «Ерема, Горыныч и Тугарин-Царь», потому что имя «Тугарин» самое удобоваримое. Потом, кстати, вышел мультфильм с таким же именем. А дело в том, что в былинах это самое нормальное выговариваемое имя. Остальные – не произнести, они еще и страшные. И вообще все эти былины жутко кровавые. Я когда начал перечитывать и вдумываться, ужаснулся.

Так что в этом бы я себя попробовал. Не для взрослых писать, для детей. Ведь чем еще хороши сказки, да тем, что: «А почему он летает?» – «А потому что летает. И все». Это сказка. И ребенок во все верит.

Теперь сказки ждут младшую, Лизу?

- Да. У нас в семье вообще сложилась такая традиция. Если для Никиты я придумал сказку про кота Митрофана, то для Даши - сказку про Дракошу с острова БюБяБя. Он уже ее друг. Придумал на свою голову, потому что теперь каждый день рождения и каждый новый год я переодеваюсь в ростовую куклу дракона. Играть должен только я, потому что только я знаю все сюжеты, все его истории. Кроме того, каждый вечер перед сном (если я в Киеве – то по скайпу), я рассказываю ей сказку про Дракошу. Она идет на волшебный остров по желтой дорожке, она с ними живет, играет. Она во все это верит. И каждый вечер – новая история. И так уже четыре года.

Просто «Тысяча и одна ночь»!

- Практически. Но она верит и это здорово. Вообще считаю, что детство должно длиться как можно дольше. Разувериться мы всегда успеем. Нужно не отбирать его у ребенка, а, наоборот, продлевать. По крайней мере, у меня было такое детство, благодаря моей бабушке, и я очень хочу, чтобы и у моих детей оно было таким же.

Отзывы (0) Написать отзыв

Здесь публикуются отзывы и обсуждения статей.

Сообщения не по теме удаляются.

не видно картинку?

нажмите

код:

Найти

Всего товаров: 0



Самые низкие цены

Аббатство Даунтон(все 6 сезонов+фильмы)


Коллекция Советских мультфильмов


Игра престолов все 8 сезонов за 1000 рублей


Сваты все 7 сезонов+новогодние за 1150 рублей


Чисто Английские убийства 22 сезона


Миллиарды все 6 сезонов за 1100 рублей


Полицейский с Рублёвки все сезоны+Новогодние


Джеймс Бонд все 27 фильмов на 27 двд


Любое копирование материалов сайта без ссылки на первоисточник запрещается.

Яндекс.Метрика