- Александр Гаврилович, как общественность восприняла ваш режиссерский дебют - "Бременские музыканты"?
- Вышло несколько статей ни о чем. Мол, могло быть и лучше, а могло быть и хуже... Как гадалка говорит: временами тебе везет, временами нет. Журналисты не знают, как быть: обругать меня хочется, а ругать не за что. В фильме нет никакой политической подоплеки. Гениальные артисты, замечательные музыка, декорации, костюмы... А похвалить - не хочется. Иногда непонятно, что хотят сказать журналисты, когда пишут обо мне. Недавно прочитал статью под названием "Звезда устала?" Ничего себе устала! За год я сам снял картину, снялся у Астрахана и Рязанова в главных ролях, сделал спектакль... Одного "писателя" недавно почему-то расстроило, что я отказался выступать на двух съездах КПСС. Да в то время за это Героя Советского Союза надо было давать! Тот, кто отказывался, дальше был не жилец. Со сцены нужно было прочитать стихи под названием "Мы державно идем в коммунизм". Я понимал, что, если прочту их, после этого ни один товарищ мне руки не подаст.
- Странно слышать такие слова от человека, у которого в кабинете висят две картины - портрет Ленина и "Выступление Ленина на третьем съезде комсомола".
- Эти картины видели Молотова, Берию, а их взяли и на помойку выбросили. Я подобрал и повесил. Это память театра "Ленком". Успел сфотографировать и то, как сбивали название "Театр Ленинского комсомола". Буквы падали на землю... Люди, которые не помнят своего прошлого, не живут. Они - временщики. Приходит новый человек к власти, и начинает писаться новый сценарий. Мы ругали проституток, а теперь давайте пусть они будут самые замечательные... Все были за Сталина, теперь давайте его все хором ругать. Я никогда не брошу камня в свое прошлое. Как можно "весь мир до основанья мы разрушим"? А затем что? Да ничего затем не будет!
- Сколько получает сейчас народный артист?
- В день зарплаты ко мне приходит бухгалтер и стыдливо дает деньги. А у меня в это время сидят друзья. Они спрашивают: "Это что?" - "Зарплата народного артиста России". Я не буду говорить, сколько это.
- А если бы сказали, вас бы недоброжелатели полюбили...
- Да бог с ними, пусть не любят. У нас в России любят только несчастных. Когда нас троих - Михалкова, меня и Лию Ахеджакову - номинировали на "Нику", как вы думаете, кто ее получил? Ахеджакова.
- Почему вы смеетесь?
- Михалков - барин. У Абдулова тоже все в порядке. Надо, значит, Лии дать. Ахеджакова - потрясающая артистка. Но кому пришло в голову сравнивать таких разных актеров?!
- А это тяжело - постоянно держать оборону: у меня все хорошо?
- Нелегко, конечно. Но меня с детства приучили не перекладывать проблемы на чужие плечи. Никого мои трудности не должны волновать. Упаси Господь, чтобы меня считали несчастным, обиженным. Ненавижу, когда меня жалеют, я от этого начинаю просто звереть. Взрослый мужик - 48 лет, руки-ноги целы. Я должен все в жизни делать сам. Я выбрал такую профессию, что у меня должно быть все хорошо. Приходит зритель в зал. Предположим, я играю комедию. А у меня случилось несчастье в семье. Но зритель купил билет, и он не должен знать, что мне плохо. И надо выходить на сцену и играть так, чтобы зал смеялся. Все должны думать, как у него все здорово, какой он замечательный. Девочки должны вздыхать, мальчики - завидовать. Если я буду говорить, что мне плохо, они меня через месяц возненавидят.
Знаете, когда решался вопрос: давать мне премию Ленинского комсомола или не давать, меня вычеркнули из списка и сказали, что у Абдулова нездоровая популярность. Я очень горжусь этой формулировкой. Меня трижды снимали с Госпремии!
- Дали в конце концов?
- Нет.
- Вы смотрели "Сибирского цирюльника" Михалкова?
- Два раза смотрел. И оба раза плакал. Что же касается того, что на этот фильм вылилась целая лавина грязи, то здесь помогла большая "любовь" к Никите Сергеевичу. Он - это я, помноженный на 100.
- Он в 100 раз удачливее?
- Талантливее. Я прекрасно понимаю, что Никита - режиссер если не номер один, то в тройке лучших российских режиссеров.